Аношин, Иван Семёнович

Иван Семёнович Аношин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Первый секретарь Башкирского обкома ВКП(б)
ноябрь 1939 — январь 1942
Предшественник:	Григорий Сергеевич Растёгин
Преемник:	Семён Борисович Задионченко
Первый секретарь обкома ВКП(б) АССР немцев Поволжья
26 апреля 1938 — 13 ноября 1939
Предшественник:	Яков Абрамович Попок
Преемник:	Сергей Иванович Малов
Вероисповедание:	отсутствует (атеист)
Рождение:	село Шепелевка, Балашовский уезд, Саратовская губерния, Российская империя
Партия:	ВКП(б) / КПСС
Образование:	Институт подготовки кадров ЦК ВКП(б); Экономический институт Красной профессуры; Высшая военная академия имени К. Е. Ворошилова
Военная служба
Годы службы:	1926—1928, 1942—1968
Принадлежность:	СССР СССР
Род войск:	армия
Звание:
Командовал:	политуправление 3-го Украинского фронта; политуправление Московского военного округа
Сражения:	Великая Отечественная война
Награды:

Иван Семёнович Аношин (17 ноября 1904, с. Шепелевка, Саратовская губерния — 1991, Москва) — советский партийный деятель, член ВКП(б) с 1926 г.; генерал-лейтенант.

Биография

Родился в крестьянской семье. С 10 лет работал пастухом, батраком у зажиточных крестьян. Окончил начальную школу.

В 1919—1926 гг. — секретарь комсомольской ячейки, ответственный секретарь волостного комитета комсомола. С 1926 г. служил в Красной Армии, пограничных войсках ОГПУ, затем работал в Махачкалинском горкоме партии (по 1930 г.). В 1930—1932 гг. учился в Институте подготовки кадров ЦК ВКП(б). С 1932 г. — заведующий культурно-пропагандистским отделом Читинского городского комитета ВКП(б). В 1937 г. окончил Экономический институт Красной профессуры, после чего был инструктором ЦК ВКП(б).

С 26 апреля 1038 г. исполнял обязанности первого секретаря обкома ВКП(б) АССР немцев Поволжья, был избран на эту должность 7 июля 1938 г. 1-м пленумом обкома. С ноября 1939 по декабрь 1942 г. — первый секретарь Башкирского областного комитета ВКП(б).

В декабре 1942 г. Центральным комитетом ВКП(б) направлен на политическую работу в действующую армию: начальник политотдела 43-й армии, с ноября 1943 г. — членом Военного совета 37-й армии (3-й Украинский фронт). С 1944 г. — начальник политуправления 3-го Украинского фронта. 20 апреля 1944 г. присвоено звание «генерал-майор», 19 апреля 1945 г. — «генерал-лейтенант».

По окончании войны, до января 1947 г., — начальник политуправления Южной группы войск, затем — начальник политуправления Московского военного округа, с октября 1947 г. — заместитель по политической части командующего войсками Одесского военного округа, в 1950—1953 гг. — член Военного совета Дальневосточного военного округа. В 1955 г. окончил Высшую военную академию имени К. Е. Ворошилова. В 1956—1957 гг. — заместитель по политической части Главного военного советника Народно-освободительной армии Китая и одновременно старший советник начальника Главного политического управления Народно-освободительной армии Китая. Затем служил заместителем по политической части начальника Топографического управления Генерального Штаба, с 1961 г. — старшим инспектором Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского Флота.

С 1968 г. на пенсии.

Избирался делегатом XVIII (1939) и XIX (1952, от Хабаровской областной организации) съездов КПСС; с 21 марта 1939 по 5 октября 1952 г. был членом Центральной ревизионной комиссии ВКП(б) (избран на XVIII съезде и XVIII конференции КПСС). Избирался делегатом XVI съезда КП(б) Украины (1949), с 28 января 1949 по 23 сентября 1952 г. был членом ЦК КП(б) Украины.

Избирался депутатом Верховного Совета РСФСР созыва (1938-19??, избирался от АССР немцев Поволжья , существовавшая до осени 1941 года), депутатом Верховного Совета СССР 1-го (1941—1946, член Совета Союза от Башкирской АССР) и 2-го созывов (1946—1950, член Совета Национальностей от Особого избирательного округа).

Награды

Удостоен более 30 правительственных наград, в том числе:

• орден Ленина (13.9.1944)
• орден Красного Знамени (19.3.1944)
• Орден Кутузова I степени (28.4.1945)
• Орден Богдана Хмельницкого I степени (29.6.1945)
• орден Отечественной войны I степени (06.04.1985)
• два ордена Красной Звезды (в т.ч. 1956)
• Почётный гражданин города Энгельса (1989).

Сочинения

• Аношин И. С. [militera.lib.ru/memo/russian/anoshin_is/index.html На правый бой]. — М.: Воениздат, 1988.

Ссылки

• [knowbysight.info/AAA/01034.asp Аношин Иван Семёнович]. Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991. Проверено 16 января 2013. [www.webcitation.org/6DqwNHG2C Архивировано из первоисточника 22 января 2013].
• [www.engels-city.ru/pochetniye-grazhdane/5920-p-g-1 Аношин Иван Семёнович]. Почетные граждане. Энгельсский муниципальный район Саратовской области. Проверено 16 января 2013. [www.webcitation.org/6DqwPhdTE Архивировано из первоисточника 22 января 2013].

Отрывок, характеризующий Аношин, Иван Семёнович

– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.