Антикайнен, Тойво

Тойво Антикайнен
Toivo Antikainen
Тойво Антикайнен. 1922 г.
Дата рождения:	8 июня 1898(1898-06-08)
Место рождения:	Гельсингфорс, ВКФ
Дата смерти:	4 октября 1941(1941-10-04) (43 года)
Место смерти:	близ Архангельска, СССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя→ Финляндия Финляндия→ СССР СССР
Награды:

То́йво А́нтикайнен (фин. Toivo Antikainen; 8 июня 1898 — 4 октября 1941) — финский политик, один из организаторов и руководителей Коммунистической партии Финляндии, активный участник Гражданской войны в России. Стал известен в Финляндии и в мире в 1930-х в ходе политического судебного процесса, где ему грозила смертная казнь по обвинению в убийстве.

Молодость

Родился в Хельсинки в семье рабочего. Его родители и старшие дети в семье были активистами рабочего движения, и мальчик рано начал политическую деятельность.

С восьми лет участвовал в деятельности молодёжного общества Совершенство (фин. Ihanneliitto), с 12 лет — председатель его местного отделения. В школе отучился 6 классов. Работать начал посыльным, в 1911 году поступил на обучение шорника.

В 1915 году вступил в Социал-демократическую рабочую партию Финляндии. 15-летним вступил в Социалистический союз рабочей молодёжи Финляндии. В 1916 году его выбрали секретарём отделения в Сёрнёнен, а в следующем году — в центральный совет союза. В ноябре 1917 года Антикайнен был избран в представительство рабочих организаций Хельсинки и, одновременно, секретарём исполнительного комитета рабочих. Антикайнен не участвовал в боях гражданской войны в Финляндии в 1918 году, но работал в правительственном аппарате. В конце войны бежал со многими соратниками в Советскую Россию.

Коммунист

В июле 1918 вступил в Красную армию. В августе 1918 года участвовал в работе Учредительного съезда компартии Финляндии.

Окончил пехотные курсы Международной школы красных командиров весной 1919 года в первом выпуске, после чего был направлен на фронт; участвовал во многих сражениях Гражданской войны в России. Антикайнен окончил дополнительные курсы военной подготовки и работал преподавателем Международной школы красных командиров. Поначалу он симпатизирует оппозиционной группе, получившей известность позднее как «револьверная оппозиция». После убийства в Клубе Куусинена он чудом избежал ареста как член этой группы.

Делегат 1-го Всероссийского съезда комсомола в Москве.

В 1921 году участвовал в подавлении Кронштадтского восстания.

В январе 1922 года был назначен командиром роты из 200 лыжников-стрелков, учащихся Международной школы красных командиров, чей задачей было отразить вторжение в Советскую Россию белофиннов. Этот, позднее получивший легендарную известность по обе стороны границы поход в Киимаярви, был частью боевых действий Красной армии по подавлению Карельского восстания. Отряд Антикайнена захватил 20 января 1922 года вражеский лагерь и обоз, что привело к подавлению восстания. Антикайнен вернулся героем и продолжил работу в военной школе. Военная карьера прервалась, когда в 1924 году его перевели в структуру Коминтерна.

С 1923 года — член ЦК, а с 1925 года — член Политбюро ЦК компартии Финляндии. В течение ряда лет руководил КПФ в подполье. Антикайнен бывал в Финляндии несколько раз с 1924 и руководил партией в подполье. В 1930—1933 он был представителем компартии Финляндии в Коминтерне. Он написал вышедшее в 1934 собрание сочинений к 15-летию партии.

Антикайнена отправили в 1934 на подпольную работу в Финляндию, чтобы усилить её организацию, ослабленную арестами.

Судебный процесс и тюрьма

6 ноября 1934 года был арестован вместе с укрывавшим его Юрьё Лейно. Процесс, на котором Антикайнена обвиняли в государственной измене, убийстве и использовании подложных документов, начался в феврале 1935 года и длился два года. Обвинителем был Олави Хонка. Процесс получил широкую известность именно из-за сильной политизированности. Дело Антикайнена вызвало бурную полемику о возможности применении смертной казни в Финляндии — на этом настаивала часть правых. Процесс над финским коммунистом получил и широкую международную известность — развернулось движение солидарности, чьей иконой уже стал задержанный в Германии Георгий Димитров.

Международный Красный Крест оказывал юридическую помощь Антикайнену на суде и гарантировал присутствие на процессе независимых специалистов. В Финляндии образовалось либеральное общество, которое собрало 120 тысяч подписей против смертной казни.

Окружной суд приговорил Антикайнена к восьми годам заключения, а высший суд 12 мая 1937 года приговорил по обвинению в убийстве к пожизненной каторге. Самым опасным из пунктов обвинения было убийство пленного Антти Марьониеми в 1922 году во время лыжного рейда отряда Антикайнена..

Хяльмар Фронт, бывший в отряде Антикайнена в том лыжном походе и в конце 1930-х сбежавший из Советского Союза, в опубликованных через десятилетия воспоминаниях утверждает, что слышал крики агонии Марьониеми, но не видел произошедшее своими глазами. Другой сослуживец, Л. Араярви, также признал, что Марьониеми жгли на костре. В опубликованных в 1974 году воспоминаниях офицер КГБ Тойво Вяхя признал, что именно он убил финкой Марьониеми и двух других пленных по приказу Антикайнена, перерезав им горло, но это уже невозможно достоверно доказать.

Пока Антикайнен сидел в тюрьме, большинство видных финских коммунистов, живущих в СССР, включая Кустаа Ровио и Эдварда Гюллинга, были уничтожены во время сталинских репрессий.

Возвращение в СССР и смерть

Благодаря Московскому мирному договору 1940 года по требованию Советского правительства Антикайнен и Адольф Тайми 3 мая 1940 года были освобождены и переданы СССР. Когда, оказавшись в СССР, Антикайнен начал задавать неудобные вопросы о «пропавших» товарищах по партии, то попал в многомесячный отпуск для «поправки нервов».

В 1940 году избран депутатом Верховного Совета Карело-Финской ССР I созыва, депутатом Верховного Совета СССР как представителя Карело-Финской ССР.

Осенью 1941 года Антикайнену поручили допрашивать финнов-перебежчиков из специального батальона № 21, собранного в отряд под командованием Никке Пярми из добровольцев-заключённых, в том числе 25 бывших красных командиров. Антикайнен выбирал из них пригодных для организации воздушного десанта.

Согласно официальной советской версии погиб в октябре 1941 года в авиакатастрофе около Архангельска. В связи с тем, что смерть Антикайнена была выгодна как советскому руководству, которое вопросы Антикайнена ставили в неудобное положение, так и Карельскому штабу партизанского движения под руководством молодого Ю. В. Андропова, деятельность которого Антикайнен критиковал и пытался дублировать, а также в связи с тем, что советское руководство озвучило несколько взаимоисключающих версий катастрофы, ряд историков предполагают, что смерть Антикайнена была неслучайной.

Австрийская коммунистка Рут фон Майенбург («красная графиня») утверждала, что жила вместе со своим мужем Эрнстом Фишером по соседству с Антикайненом в московском отеле «Люкс», который использовался Коминтерном, — и что Антикайнен покончил собой, выпрыгнув из окна последнего этажа, когда «тайная полиция» (очевидно НКВД) ломилась в его дверь.

Тойво Антикайнен был похоронен в Архангельске на острове Кегостров. Похороны прошли тайно; ни Отто Куусинен, с которым Антикайнен совместно проживал в это время в Карелии, ни другие деятели финского коммунистического движения на похоронах не присутствовали.

Память

• Одна из горных вершин Тянь-Шаня в Казахстане носит имя Антикайнена.
• Именем Антикайнена назван колхоз в Олонецком районе Карелиии колхоз в Кексгольмском (Приозерском) районе Ленинградской области.
• Именем Тойво Антикайнена названы улицы в Петрозаводске, Сегеже, Костомукше, Сосновце, Кегострове и Калевале.
• В 1968 году было решено установить памятник Антикайнену в Петрозаводске, однако установка памятника так и не состоялась. Был установлен лишь закладной камень, который до настоящего времени также не сохранился.
• Построенный в 1970 году теплоход ЧМП был назван «Тойво Антикайнен», разделан на металлолом в 1999 году. Интересный факт: в январе 1986 года т/х «Тойво Антикайнен» зашёл в порт Коккола (Финляндия), но финны не знали, кто такой Тойво Антикайнен. Оказавшись на стороне СССР, Тойво Антикайнен был забыт соотечественниками.
• В 2008 году к 110-летию со дня рождения Тойво Антикайнена на его могиле в Кегострове был открыт новый памятник.

Литература

• Антикайнен Тойво // Великая Октябрьская социалистическая революция: Маленькая энциклопедия. — М., 1968. — С. 33—34: портр.
• Антикайнен Тойво // [archive.is/NCQLc Великая Отечественная война 1941—1945. Энциклопедия] / под ред. М. М. Козлова. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — С. 54. — 500 000 экз.
• Arnold Beichman, Mikhail S. Bernstam. Andropov. New Challenge to the West. / Robert Conquest. — New York: Stein and Day, 1983. — 256 с. — ISBN 0-8128-2921-2.
• [gov.karelia.ru/Different/Dates/antikainen_bibl.html Сводная библиография]
• Балухта К. Интересы революции — высший закон: (О Тойво Антикайнене) // Они остаются с нами. — М., 1987. — Кн. 2. — С. 306—337.
• Фиш Г., Хейкконен И., Лааксо Г. [Воспоминания о Тойво Антикайнене] // Дорогами отцов. — М., 1967. — С. 72—76
• Народные избранники Карелии: Депутаты высших представительных органов власти СССР, РСФСР, РФ от Карелии и высших представительных органов власти Карелии, 1923—2006: справочник / авт.-сост. А. И. Бутвило. — Петрозаводск, 2006. — 320 с.

Ссылки

• [library.karelia.ru/antikainen/index.html Виртуальный путеводитель, посвященный 110-летию со дня рождения Т. Антикайнена (биография, фото, архивные документы, библиография и т. д.)]
• [gov.karelia.ru/Different/Dates/antikainen.html Карелия официальная. Тойво Антикайнен]

Отрывок, характеризующий Антикайнен, Тойво

– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]