Аншюц, Генрих Иоганн Иммануил
| Генрих Иоганн Иммануил Аншюц | |
| Heinrich Johann Immanuel Anschütz | |
 Портрет работы Йозефа Крихубера. 1855 | |
| Имя при рождении: |
Heinrich Johann Immanuel Anschütz |
|---|---|
| Род деятельности: |
актёр и юрист |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: |
29 декабря 1865 (80 лет) |
| Место смерти: | |
| Супруга: |
1 — Йозефина; 2 — Эмилия |
| Дети: |
Мальвина, Александр, Родерих, Августа |
Генрих Иоганн Иммануил Аншюц (нем. Heinrich Johann Immanuel Anschütz; 8 февраля 1785, Луккау — 29 декабря 1865, Вена) — немецко-австрийский актёр, один из основоположников сценического реализма на немецкоязычной сцене, родоначальник знаменитой актёрской династии Аншюц[1][2].
Биография
Генрих Иоганн Иммануил Аншюц родился в семье директора местного детского дома. Начальное и среднее образование Генрих Аншюц получил, усердно занимаясь в княжеской гимназии Святого Августина (Gymnasium St. Augustin) в городе Гримме (школа, где ранее учился наследный принц). По окончании гимназии Генрих Аншюц решил продолжить образование и с этой целью переехал в саксонский город Лейпциг, где в 1804 году поступил на юридический факультет местного университета, где изучал уголовное и гражданское право.
Приятельские отношения его родителей с артистом Кристом, а также нередкие представления гастролировавших в городе Лейпциге трупп Иффланда и Вольфа пробудили в нём склонность к сцене. Помимо того, Аншюц при всякой возможности старался посещать театр «Goethe-Theater» в Бад-Лаукстедте, режиссёром в котором был в то время Иоганн Вольфганг фон Гёте.
В конце концов любовь к театру пересилила желание заниматься юриспруденцией и в 1807 году в возрасте 22 лет Генрих Аншюц дебютировал как театральный актёр в небольшом театре города Нюрнберга в роли Адольфа фон Клингберга в постановке «Die beiden Klingsberg» по произведению Августа фон Коцебу.
В 1811 году Аншюц был приглашен выступать на сцене театра города Кёнигсберга в Восточной Пруссии; позднее, в 1822 году, ему представилась возможность выступить на сцене «Hofburgtheater» в столице Австрии городе Вене.
Генрих Аншюц специализировался на характерных и героических ролях, исполнять которые ему, по мнению современников, очень помогал его декламаторский талант и прекрасный, хорошо поставленный голос.
Генрих Иоганн Иммануил Аншюц скончался в городе Вене 29 декабря 1865 года в возрасте восьмидесяти лет.
Судьба четырёх его детей и обеих жён была напрямую связана с театром.
Семья
Первый брак
- Первая жена — Йозефина Аншюц, была в своё время популярной певицей в Бреславле и Кенигсберге.
- Дочь Мальвина Аншюц — театральная актриса.
- Старший сын Александр Аншюц — оперный баритон и музыкальный педагог († 1868).
- Младший сын Родерих Аншюц (род.1818, Вена) — юрист, философ и драматург («Brutus u. sein Haus» (1857), «Iohanna Gray», «Kunz v. Kaufangen» (1863).
— Брат Генриха А., автор нескольких повестей, также подвизался с успехом в 1831 г. на сцене главного венского театра; оставил сцену в 1851 г. и † в апреле 1855 г.
Второй брак
- Вторая супруга — Эмилия Аншюц, (девичья фамилия Бутеноп), играла с успехом на венской сцене († 16.06.1866, Вена).
- Дочь Августа Аншюц, начала свою артистическую карьеру в 1836 году в городском театре города Лейпцига, позднее выступала в Дрездене, а затем получила приглашение в австрийскую столицу. Августа была замужем за изв. художником Кобервейном.
Напишите отзыв о статье "Аншюц, Генрих Иоганн Иммануил"
Примечания
- ↑ Аншюц, актеры // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Аншюц Генрих — статья из Большой советской энциклопедии.
Литература
- Heinrich Anschütz. Errinerungen aus dessen Leben u. Wirken (изд. Вена, 1866 год).
- Walter Kunze, [daten.digitale-sammlungen.de/0001/bsb00016233/images/index.html?fip=193.174.98.30&id=00016233&seite=327 Anschütz, Heinrich]. (нем.)
Ссылки
- [en.wikisource.org/wiki/The_New_International_Encyclop%C3%A6dia/Ansch%C3%BCtz,_Heinrich The New International Encyclopædia/Anschütz, Heinrich] (англ.)
- [de.wikisource.org/wiki/BLK%C3%96:Ansch%C3%BCtz,_Heinrich BLKÖ:Anschütz, Heinrich] (нем.)
Отрывок, характеризующий Аншюц, Генрих Иоганн Иммануил
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]
Капитан, про которого говорил капрал, почасту и подолгу беседовал с Пьером и оказывал ему всякого рода снисхождения.
– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
