Арбузов, Алексей Николаевич

Алексей Николаевич Арбузов
Дата рождения:	13 (26) мая 1908(1908-05-26)
Место рождения:	Москва, Российская империя
Дата смерти:	20 апреля 1986(1986-04-20) (77 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Род деятельности:	драматург
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	пьеса
Язык произведений:	русский
Дебют:	1930, пьеса «Класс»
Премии:
Награды:

Алексе́й Никола́евич Арбу́зов (1908—1986) — русский советский драматург. Лауреат Государственной премии СССР (1980).

Биография

А. Н. Арбузов родился 13 (26 мая) 1908 года в Москве в дворянской семье. Среди его предков был декабрист Антон Арбузов. Отец Николай Кирович Арбузов служил старшим драгоманом русского посольства в Константинополе, занимался банковской деятельностью в Санкт-Петербурге, впоследствии разорился; кроме того, публиковал рассказы. Мать — Надежда Владимировна де Мандражи. Её отцом был небогатый дворянин греческого происхождения. В 1914 году семья переехала в Петроград, в 1916-м Алексей Арбузов начал учиться в гимназии, однако систематического образования не получил.

Революция 1917 года, голод и болезнь матери, тяжело переживавшей уход мужа к своей первой жене, сделали Алексея сиротой в 11 лет. Мальчик был вынужден бродяжничать и вскоре попал в колонию для трудновоспитуемых. В БДТ Арбузову довелось увидеть спектакль «Разбойники» Ф. Шиллера, который показывали для красноармейцев, уходивших на фронт. Со вступительным словом выступил Александр Блок. Впечатление Арбузова было настолько сильным, что в этом театре пересмотрел все спектакли, знал весь репертуар.

В 14 лет Алексей Арбузов начал работать статистом в Мариинском театре. В 16 лет поступил в драматическую студию под руководством Павла Гайдебурова, актёра и режиссёра, и по окончании обучения был принят в труппу руководимого Гайдебуровым Передвижного театра. Весной 1928 года Арбузов покинул театр, чтобы создать вместе с группой молодых актёров свой «Цех экспериментальной драмы». После его распада принял участие в организации театра на колёсах (агитвагона), который ездил со спектаклями по малым городам России. Собственного драматурга театр не имел, поэтому Арбузов сам взялся за перо. Первая многоактная пьеса «Класс» была поставлена в Ленинграде, но не имела успеха.

После провала Арбузов уехал в Москву и поступил в Театр имени Мейерхольда. Вскоре стал заведующим литературным отделом Театра Пролеткульта; поскольку это был театр малых форм, Арбузов писал для него агитационные обозрения.

В 1939 году Арбузов вместе с Валентином Плучеком организовал Московскую театральную студию, более известную как «Арбузовская студия». С началом Великой Отечественной войны студия была преобразована во фронтовой театр и прекратила своё существование после окончания войны.

Первой по-настоящему успешной пьесой Алексея Арбузова стала «Таня», написанная в 1939 году и в том же году поставленная Андреем Лобановым в Театре Революции, с Марией Бабановой в главной роли. В дальнейшем «Таня», как в первой редакции, так и во второй (1946 года), ставилась едва ли не во всех театрах страны и принесла широкое признание автору

Пьесы Алексея Арбузова ставили во многих странах мира, а в СССР буквально не сходили со сцены («Иркутская история» сыграна более 9000 раз только в 1960—1961 годах). Многие эксперименты Арбузова в области формы свидетельствуют о влиянии Теннесси Уильямса и Джона Осборна.

Государственная премия СССР (1980) — «за пьесы последних лет»).

А. Н. Арбузов умер 20 апреля 1986 года. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Пьесы

• «Класс» (1930)
• «Шестеро любимых» (1935, перераб. 1958)
• «Дальняя дорога» (1935)
• «Счастливый дозор» (1935)
• «Таня» (1938, перераб. 1947) До 1956 эта пьеса была поставлена 1000 раз. Прибегая к большим временным интервалам между сценами, Арбузов наглядно показывает превращение влюбленной студентки во взрослую сознательную женщину-врача. В первом варианте пьесы именно этот образ взрослой Тани обладал недостаточной убедительностью, поэтому в 1947 Арбузов переработал пьесу.
• «Город на заре» (1940, перераб. 1957)
• «Неожиданная осень» (1942, под загл. «Бессмертный», в соавторстве с А. Гладковым; перераб. 1965)
• «Домик на окраине» (1943, под загл. «Домик в Черкизове»; перераб. 1954)
• «Встреча с юностью» (1948)
• «Годы странствий» (1950, под загл. Ведерников, перераб. 1954 и 1980)
• «Европейская хроника» (1952)
• «Накануне» (1955, по роману И. С. Тургенева)
• «Двенадцатый час» (1959, перераб. 1980)
• «Иркутская история» (1959)
• «Потерянный сын» (1960)
• «Нас где-то ждут…» (1962)
• «И вновь — встреча с юностью» (1964)
• «Мой бедный Марат» (или «Не бойся быть счастливым», 1965, перераб. 1980): действие происходит во время блокады Ленинграда, автор использует типичное для него растяжение действия на многие годы (с 1965-69 — 3253 постановки)
• «Ночная исповедь» (1967)
• «Счастливые дни несчастливого человека» (1968)
• «Сказки старого Арбата» (1970) — в 1970—1973 была сыграна 1827 раз. Арбузов вывел на сцену своего ровесника — шестидесятилетнего художника, создающего куклы. Любовь этого героя к двадцатилетней девушке и его отношения с сыном и другом автор в несколько абстрактном плане использует для изложения философии старения и жизни.
• «Выбор» (1971)
• «В этом милом старом доме» (или «Некоторые огорчения», 1972)
• «Моё загляденье» (1972)
• «Вечерний свет» (1974)
• «Старомодная комедия» (1975)
• «Ожидание» (1976)
• «Жестокие игры» (1978) Действие пьесы разворачивается на нефтяных месторождениях Западной Сибири и в Москве. Автор с тревогой показывает, насколько легко необдуманные действия каждого человека могут нанести серьёзный урон другому человеку — в том числе и нравственный.
• «Воспоминания» (1981)
• «Победительница» (1983)
• «Виноватые» (1984)

Сценарии к фильмам

• Таня (1974)
• Старомодная комедия (1978)
• Сказки, сказки, сказки Старого Арбата (1982)

Ссылки

• [www.theatre-library.ru/authors/a/arbuzov Произведения Арбузова] в Театральной библиотеке Сергея Ефимова
• [archive.is/20121225103927/moscow-tombs.narod.ru/1986/arbuzov_an.htm Могила на Кунцевском кладбище, уч.10]
• [shevkunenko.ru/krfilm/persons/online/sshar55_online.htm Программа Виталия Вульфа «Мой серебряный шар»]

Отрывок, характеризующий Арбузов, Алексей Николаевич

Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.