Ачинеры

Посёлок Ачинеры калм. Ачнр Страна РоссияРоссия Субъект Федерации КалмыкияКалмыкия Муниципальный район Черноземельский Сельское поселение Ачинеровское Координаты 45°24′32″ с. ш. 45°21′14″ в. д.45.40889° с. ш. 45.35389° в. д. / 45.40889; 45.35389    Прежние названия до 1950-х — Ачинеры/Соста до 1990 — Черноземельский Высота центра 8 м Население 663 человек (01.10.2012) Национальный состав калмыки, казахи и др. Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 84743 Почтовый индекс 359243 Автомобильный код 08 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=85242830001 85 242 830 001] Ачинеры Москва Элиста Комсомольский Ачинеры

Ачинеры (калм. Ачнр) — посёлок (сельского типа) в Черноземельском районе Калмыкии, административный центр Ачинеровского сельского муниципального образования. Посёлок расположен в 62 км к западу от районного центра посёлка Комсомольский

Население — 707 чел. (2010).

История

Дата основания не установлена. В 1910 году в Ачинерах была открыта построенная на общественные средства Ачинеровская аймачная школа. В посёлке действовал хурул (закрыт в 1929 году).

В 1929 году по соседству с Ачинерами (в урочище Саста) был организован крупный овцесовхоз «Улан Хёёчи» (№ 15); ему был отведен участок земли в 200 тыс. гектаров. В январе 1930 года ему было передано для ведения хозяйства 73 117 овец на 1265 458 руб. Из конфискованного имущества совхоз получил сельхозинвентарь и часть рабочего скота. В 1930-31 годах за счёт средств хозяйства строится здание совхозной школы. В 1933 году на территории Ачинеровского сельского совета были организованы интернатная и приходящая школы. Интернатная школа была образована в совхозе № 3 «Улан Хееч» для детей калмыков – скотоводов, продолжавших кочевой образ жизни, а приходящая школа – для детей населения посёлка Соста. В 1937 году школа стала семилетней.

Впервые урочище Соста упомянуто в Списке населённых мест Астраханской губернии за 1859 год как место кочевья Ачинерова рода Икицохуровского улуса. В 1859 году в урочище насчитывалось 125 кибиток с население 500 человек.

28 декабря 1943 года были депортированы калмыки. Указом Президиума ВС СССР от 27.12.1943 года «О ликвидации Калмыцкой АССР и образовании Астраханской области в составе РСФСР», как и другие населённые пункты Черноземельского улуса Калмыкии посёлок был включён в состав Астраханской области (с 1951 года - в составе Ставропольского края). После депортации калмыков усадьба совхоза получила название "Состинский", собственно Ачинеры переименованы в посёлок Черноземельский (указанные населённые пункты слились в один не ранее 1958 года). В 1951 году на базе семилетней школа была открыта Черноземельская средняя школа № 1.

В 1956 году в посёлок начали возвращаться калмыки. В 1957 году на основании Указа Президиума ВС СССР «Об образовании Калмыцкой автономной области в составе РСФСР» посёлок был возвращён в состав Калмыкии. В 1959 году в школе были открыты национальные классы.

В 1990 году возвращено название Ачинеры.

Физико-географическая характеристика

Посёлок расположен на западе Черноземельского района, в пределах Чёрных земель, являющихся частью Прикаспийской низменности. Высота над уровнем моря - 8 м. Рельеф местности равнинный. К югу от посёлка расположено озеро Состинское, к востоку озеро Кирпичное, в км к северо-востоку расположено озеро Торце. Почвенный покров комплексный: распространены солонцы луговые (гидроморфные) и бурые солонцеватые и солончаковые почвы. Почвообразующие породы - пески

Расстояние до столицы Калмыкии города Элиста составляет 150 км, до районного центра посёлка Комсомольский - 62 км. Автомобильная дорога с твёрдым покрытием к посёлку отсутствует.

Согласно классификации климатов Кёппена-Гейгера тип климата - семиаридный. Среднегодовая температура воздуха положительная и составляет + 10,3 °C, средняя температура самого холодного месяца января - 4,5 °C, самого жаркого месяца июля + 25,1 °C. Расчётная многолетняя норма осадков - 286 мм.

Часовой пояс

Ачинеры, как и вся Республика Калмыкия, находится в часовом поясе Московское время. Смещение относительно UTC составляет +3:00.

Население

Численность населения
2002	2010
606	↗707

Экономика

Селообразующим предприятием является одно из крупнейших хозяйств Калмыкии — ОАО «Племзавод „Черноземельский“». Здесь выводят калмыцкий тип грозненской тонкорунной овцы путём скрещивания с австралийским бараном и развивают мясное скотоводство.

Социальная сфера

В посёлке действует офис врача общей практики, клуб, средняя школа, ФОК, спортивный клуб "Савр".

Экологическая ситуация

Основной экологической проблемой посёлка является подтопление, вызванное недостаточным сбросом воды вселедствии неудовлетворительного технического состояния Черноземельского коллектора и Чограйского сбросного канала. Особую экологическую тревогу вызывает эксплуатация технически несовершенных и морально устаревших мелиоративных систем, построенных с 1970 по 1990 годы.

Отрывок, характеризующий Ачинеры

Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.