Баграт III

О царе Имеретии, правившем в XVI веке, см. Баграт III (царь Имеретии).

Баграт III ბაგრატ III<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Царь Грузии
1008 — 7 мая 1014
Предшественник:	Гурген II
Преемник:	Георгий I
Царь Абхазии, Имеретии и Картли
978 — 7 мая 1014
Предшественник:	Феодосий III
Вероисповедание:	Христианство
Рождение:	960(0960) Кутаиси
Смерть:	7 мая 1014(1014-05-07) Дворец Панаскерти, Тао-Кларджети
Место погребения:	Собор Бедиа, Абхазия
Династия:	Багратионы
Отец:	Гурген II
Мать:	Гурандухт Абхазская

Баграт III (960 — 7 мая 1014) — царь объединенной Грузии (978 — 7 мая 1014). Сын Гургена II, представитель фамилии Багратионов, а по линии матери - Аносиды, при дворе которой вырос и возвысился.

Борьба царя Баграта III против родовитых азнауров

С первых же дней царствования Баграта III выявились разногласия между царем и родовитыми азнаурами. Последние не желали, чтобы постоянная резиденция царя находилась в Картли. Они хорошо понимали, что утверждение царя в Картли привело бы к лишению их царских земель, которые они присвоили в свое время. Один из крупных азнауров, Рати Багваши, присоединил к своей вотчине Триалети, все картлийские земли в правобережной полосе долины Куры. Захват царских земель был произведен также Дзамели, Коринтели, Тбели, Пхвенели и другими феодалами. Поэтому, когда царь Баграт III возвращался из Абхазии в Восточную Грузию, путь ему на границе Картли преградило войско феодалов во главе с Кавтаром Тбели.

Баграт III разбил непокорных азнауров, вступил в Картли, обосновался в Уплисцихе и отсюда стал управлять страной.

Родовитые азнауры эмигрировали в другие страны; только владетель Триалети, Рати Багваши, попытался оказать царю вооруженное сопротивление, но Баграт III в 980 г. подчинил своей власти непокорного феодала.

Рати Багваши передал царю вотчину Триалети с Клдекарской крепостью, а сам поселился в своем родовом имении, в Аргвети. Царь Баграт III сделал сына Рати Багваши, Липарита, эриставом Клдекари и таким образом подчинил себе и эту область.

Наведя порядок в Картли, царь Баграт III возвратился в Западную Грузию. Он жестоко расправился с непокорными азнаурами, отбив у них охоту противиться царской власти.

Расширение грузинского царства

В 1008 г. умер отец Баграта, царь Гурген. Находившиеся под его управлением земли — Шавшет-Кларджети, Самцхе и Джавахети были присоединены к владениям Баграта III. Только Кахети и Эрети оставались самостоятельными самтавро. В 1010 г. Баграт вторгся в Кахети, захватил в плен её правителя и присоединил к своему царству Кахети-Эрети.

Затем Баграт III навел порядок в Южной Грузии, где его родичи все еще пытались сохранить независимость. В 1011—1012 гг. царь Баграт III захватил в плен некоторых из них и заточил в Крепость, другие укрылись в Византии, пытаясь при поддержке византийского императора восстановить «справедливость» и вернуть себе утраченные владения.

Отношения с Византией

Объединение Грузии шло вразрез с планами византийских императоров. В то время Византия значительно усилилась, а её давний соперник — арабский халифат был ослаблен внутрифеодальными распрями. Византия намеревалась, воспользовавшись благоприятной политической ситуацией, восстановить свое былое влияние в Закавказье, а также в странах Ближнего Востока.

Как известно, Тао-Кларджетское царство и княжества находились в определенной зависимости от Византии, которая стремилась использовать военные силы грузинских царей и мтаваров в борьбе против арабов. К концу X в. положение изменилось. Арабам было теперь не до Закавказья, и Византия попыталась занять здесь их место. Но византийский император натолкнулся на новое препятствие: в Закавказье сформировались крупные политические единицы — царства в Грузии и Армении, подчинить которые было нелегко. Естественно, что Византия всячески противилась усилению Грузии и Армении, боролась против объединения разрозненных грузинских и армянских феодальных княжеств под властью единого государя. Путем захвата грузинских земель, подкупа крупных азнауров, а также, поддерживая всевозможных претендентов на царский престол, Византия пыталась удержать в повиновении царя объединенного грузинского государства. С той же целью не скупились византийские императоры на различные почести и милости, оказываемые грузинским царям.

Такова была политика византийских императоров по отношению к грузинскому царству на протяжении всего XI столетия.

После смерти Давида II Куропалата (1001 г.) большая часть его владений была захвачена Византией. Из-за наследства Куропалата между Грузией и Византией в течение долгого времени шла непрекращающаяся борьба.

Отношения с гандзийским эмиром

Объединение и усиление Грузии вызвало беспокойство у соседних с ней арабских правителей.

И правда, образование сильных государств на территории Грузии и Армении предвещало окончательное избавление Закавказья от власти арабов. Одним из самых непримиримых врагов Армении и Грузии являлся гандзийский эмир Фадлон. Когда царь Баграт III присоединил к грузинскому царству Эрети и Кахети, гандзийский эмир, усмотрев в этом угрозу своему могуществу, предпринял ряд разорительных набегов на пограничные районы этих областей.

Царь Баграт III предложил армянскому царю Гагику I совместный поход против Фадлона. В 1011—1012 гг. объединенное грузино-армянское войско вторглось в гандзийский эмират и осадило город Шамхор. Поняв, что сопротивление бесполезно, Фадлон запросил мира на вассальных условиях. Грузинский царь принял эти условия, возложив на Фадлона выплату ежегодной дани и обязав его, в случае надобности, выступать в поход совместно с грузинами.

Смерть царя Баграта III и феодальная реакция

В мае 1014 г. умер царь Баграт III, так и не успев полностью завершить политическое объединение страны. Тбилиси с прилегавшими к городу землями оставался в руках арабского эмира. Крупные азнауры также не желали покориться царской власти. Они лишь на время сложили оружие и мечтали вопреки усилиям царя восстановить свои былые права и привилегии. Реакционеры, притихшие внутри страны или укрывшиеся в эмиграции, ожидали лишь удобного случая, чтобы начать междоусобные войны.

Предки

Баграт III — предки

Адарнасэ IV, царь Картли               Смбат I, царь Картли                       Баграт II, царь Картли                             Гурген II, царь Картли                                   Баграт III                                         Баграт I, царь Абхазии               Константин III, царь Абхазии                       дочь Гуарама Багратиони               Георгий II, царь Абхазии                             Гурандухт Абхазская                                 </center>

Литература

• Eastmond, A (1998), Royal Imagery in Medieval Georgia, Penn State Press, ISBN 0-271-01628-0
• Lordkiphanidze, M (1967), Georgia in the XI—XII centuries, Ganatleba, edited by George B. Hewitt. Also available online at [www.georgianweb.com/history/mariam/index.html]
• Rapp, SH (2003), Studies In Medieval Georgian Historiography: Early Texts And Eurasian Contexts, Peeters Bvba ISBN 90-429-1318-5
• Suny, R. G. The making of the Georgian nation / R. G. Suny. — 2^nd ed. — [Bloomington, IN] : Indiana University Press, 1994. — 418 p. — ISBN 0-253-20915-3.</span>

Отрывок, характеризующий Баграт III

– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.