Безумный день инженера Баркасова
Безумный день инженера Баркасова | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Автор сценария | |
В главных ролях | |
Оператор | |
Композитор | |
Кинокомпания | |
Длительность |
134 мин |
Страна | |
Год | |
IMDb | |
«Безумный день инженера Баркасова» — советский комедийный художественный фильм, снятый по мотивам пьесы «Парусиновый портфель» и рассказам Михаила Зощенко. Фильм поставлен на киностудии им. М. Горького, по заказу Государственного комитета СССР по телевидению и радиовещанию, режиссёром Николаем Лырчиковым в 1983 году.
Сюжет
Главный герой фильма инженер Баркасов (Василий Бочкарёв) целый день попадает в нелепые и анекдотические ситуации.
Он ответственный работник, руководитель крупного учреждения и совсем вымотался от навалившихся на него неотложных дел. По совету врача, его заместитель купил для своего начальника два билета в оперетту и приказал секретарше Софочке сопровождать Баркасова на вечернем представлении.
Тёща Алексея Гавриловича давно намекала своей дочери, что долгое отсутствие её мужа не всегда связано с его работой. Вернувшийся домой за забытыми бумагами, Баркасов сказал, что у него и сегодня загружен целый день. Уходя, он случайно перепутал свой портфель с точно таким же портфелем работавшего в их квартире представителя электроконтроля. К ужасу жены, там лежали коробка конфет и цветы.
Тем временем злополучный портфель ещё несколько раз по недоразумению меняет хозяев, а ревнивый муж Софочки вводит в заблуждение Абрамоткина (ухажёра машинистки Насти Тройкиной) о том, кто с кем должен идти в театр.
Рассерженный Абрамоткин приводит в дом к Насте жену и тёщу Баркасова и только там выясняется, что он оставался верен своей жене, а всё случившееся не больше чем недоразумение.
В ролях
- Василий Бочкарёв — Алексей Гаврилович Баркасов
- Наталья Сайко — Зоя Баркасова
- Евгения Ханаева — Алиса Юрьевна, тёща Баркасова
- Валентина Теличкина — няня Анюта
- Михаил Кононов — Иван Тятин, заместитель Баркасова
- Ирина Резникова — Настя Тройкина, машинистка
- Ольга Остроумова — Софочка Крутецкая, секретарь
- Игорь Дмитриев — Юрий Крутецкий
- Андрей Мартынов — поэт Слоняев
- Пётр Щербаков — Абрамоткин, жених Насти Тройкиной
- Борис Новиков — истопник
- Валентина Талызина — Кобылина
- Вячеслав Невинный — Кобылин
- Афанасий Кочетков — кроликовод
- Виктор Сергачёв — электрик
- Борис Гитин — служащий
- Георгий Милляр — сосед
- Александр Лазарев — доктор
- Владимир Грамматиков — режиссёр радиоцентра
- Зоя Василькова — соседка
- Михаил Бочаров — врач
- Артур Нищёнкин — фельдшер
- Мария Скворцова — медсестра
- Станислав Коренев — милиционер
- Ирэна Дубровская — диктор
Съёмочная группа
- Автор сценария: Александр Хмелик
- Режиссёр-постановщик: Николай Лырчиков
- Оператор-постановщик: Андрей Пашкевич
- Художник-постановщик: Виктор Сафронов
- Композитор: Марк Минков
- Текст песен: Юрий Энтин
- Режиссёр: Иосиф Сосланд
- Звукооператор: Глеб Кравецкий
- Музыкальный редактор: Наталья Строева
- Костюмы: М. Пименова
- Грим: И. Радчук
- Монтаж: А. Мякотина
- Редактор: Андрей Иванов
- Оператор: Н. Жолудёв
- Художник-декоратор: Э. Леонтьев
- Мастер по свету: А. Болдырев
- Административная группа:
- В. Вишняков
- Н. Мансуров
- Дирижёр: Ю. Серебряков
- Директор картины: Давид Пробер
Это заготовка статьи о советском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Безумный день инженера Баркасова"
Отрывок, характеризующий Безумный день инженера Баркасова
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.