Беликов, Михаил Трофимович

Михаил Трофимович Беликов
Дата рождения	16 ноября 1894(1894-11-16)
Место рождения	Российская империя
Дата смерти	23 июня 1968(1968-06-23) (73 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Русская императорская армия РККА Советская армия
Род войск	войска связи
Годы службы	191?—1917 1918—19??
Звание
Командовал	Узел связи Генерального Штаба РККА
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России, Великая Отечественная война
Награды и премии	СССР:

Михаил Трофимович Беликов (1894—1968) — советский военачальник, генерал-лейтенант войск связи (13.03.1943).

Биография

Родился 16 ноября 1894 году в крестьянской семье. Русский.

Служба в армии

Участник Первой мировой войны. Окончил войну в звании — младший унтер-офицер.

В 1918 году вступил в Красную Армию и участвовал в Гражданской войне.

В 1920 году вступил в РКП(б).

В 1922 году окончил курсы связи при Высшей военной школе связи комсостава РККА.

С мая 1922 года — начальник связи 21-й Пермской стрелковой дивизии.

С октября 1922 года — начальник связи 29-й Вятской стрелковой дивизии.

С ноября 1923 года — командир и военком роты связи 27-й стрелковой дивизии.

С февраля 1924 года — командир и военком роты связи 4-го стрелкового корпуса.

С октября 1924 года — командир роты связи, начальник отдела связи 27-й стрелковой дивизии.

С июля 1926 года — помощник командира по учебно-технической части, начальник штаба 5-го полка связи.

С октября 1929 года — помощник начальника учебного отдела Ленинградской военной школы связи.

С мая 1931 года — и.д. помощника начальника войск связи УВО.

С ноября 1931 года по ноябрь 1937 года — и.д. начальника 1-го сектора Управления начальника войск связи, помощник начальника 3-го сектора Управления начальника связи, инспектор по боевой подготовке Управления начальника связи, помощник начальника 1-го отдела Управления начальника войск связи Ленинградского ВО.

С ноября 1937 года — начальник узла связи НКО СССР.

17 мая 1939 года — присвоено звание комбриг.

19 июля 1939 года приказом НКО СССР № 0105 комбриг Беликов назначен начальником Узла связи Генерального штаба Красной Армии.

4 июня 1940 года Беликову присвоено звание генерал-майор войск связи.

Великая Отечественная война

В начале войны Генеральный штаб ВС СССР располагал только одним узлом связи, состоявшим из радиопередающего, радиоприемного и телеграфно-телефонного центров, которые располагались в зданиях обычного типа, ими бессменно командовал Беликов. Однако вскоре появилась необходимость разделить узел на две части. Его основная часть, расположенная на станции метро «Кировская», вела обслуживание Верховного Главнокомандования и Оперативного управления Генштаба. Он предназначался для связи со штабами фронтов и армий. Другая часть узла располагалась отдельно и обеспечивала телеграфную связь в интересах центральных управлений и органов тыла Наркомата обороны. Через этот узел шел обмен остальной служебной корреспонденцией со штабами фронтов. Впоследствии для повышения мобильности связи Генерального штаба был создан специальный поезд связи, оборудованный мощными средствами радио- и телеграфно-телефонной связи, и узел связи, смонтированный в кузовах автомашин. По состоянию на 24 июня 1941 года узел связи поддерживал телеграфную связь со штабами Северного, Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Дальневосточного фронтов, Одесского, Закавказского и Среднеазиатского военных округов и, кроме того, с Брянском, Черкассами и Симферополем.

Впоследствии узел связи поддерживал непрерывную связь с представителями Ставки, координировавшими действия фронтов, по требованию руководства Генштаба устанавливал прямую связь с отдельными корпусами, группировками и гарнизонами, выполнял много других важных задач. Особенно высокими были требования в период наступательных операций на территории Советского Союза и за его пределами. Чтобы успешно решить эти сложные задачи, было необходимо совершенствовать способы организации связи, улучшать всю работу войск связи, осуществлять много других важных мероприятий.

13 марта 1943 года Беликову присвоено воинское звание генерал-лейтенант войск связи.

С 28 ноября по 1 декабря 1943 года в период Тегеранской конференции глав трех союзных держав - СССР, Америки и Англии - Узел связи Генерального штаба Красной Армии обеспечивал связь членов советской делегации с фронтами и Генштабом дважды в сутки, собирая для Верховного Главнокомандующего данные об обстановке. И не было случая, чтобы средства связи подвели.

За время войны намного увеличились численность войск связи Красной Армии. В их составе были заново созданы части связи РВГК и части связи нового типа. Одновременно с этим были развернуты военно-восстановительные части Наркомата связи. Связисты под руководством начальника Узла связи Генерального штаба Красной Армии генерал-лейтенанта Беликова проделали большую работу по созданию резервных и запасных узлов связи, построили множество обходных линий в трудных условиях.

Послевоенная жизнь

После выхода в отставку проживал в Москве. Был женат, дочь Маргарита (р.1928)

Умер Михаил Беликов 23 июня 1968 г. Похоронен на Введенском кладбище в Москве.

Награды

СССР

• орден Ленина (21.02.1945)
• три ордена Красного Знамени (1944,1944,1949)
• орден Красной Звезды (1939)
• орден Кутузова I степени (04.06.1945)
• орден Кутузова II степени (1945)
• орден Отечественной войны I степени (1945)
  • • Медали СССР в.т.ч.:
  • «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»
  • «За оборону Москвы»
  • «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
  • «За победу над Японией»

Ссылки

• [www.podvignaroda.mil.ru Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]

Отрывок, характеризующий Беликов, Михаил Трофимович

Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.