Белоконь, Николай Иович

Николай Иович Белоконь
Н.И. Белоконь (1948)
Дата рождения:	22 мая 1899(1899-05-22)
Место рождения:	Большая Джалга
Дата смерти:	1970(1970)
Научная сфера:	термодинамика
Место работы:	НИИ железнодорожного транспорта; Московский нефтяной институт имени И. М. Губкина
Учёная степень:	доктор технических наук
Учёное звание:	профессор
Награды и премии:

Никола́й Ио́вич Белоко́нь (22 мая 1899, Большая Джалга — 1970) — выдающийся советский учёный в области термодинамики, теплотехники, энергетики железнодорожного транспорта и транспорта нефти и газа. Доктор технических наук (1938), профессор (1937), генерал-директор тяги 3 ранга (1949), заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1958).

Биография

Николай Иович Белоконь родился 22 мая 1899 года в станице Большая Джалга Ставропольского края в семье кубанского казака. После окончания сельской школы и учительской семинарии поступил в Донской педагогический институт в 1916 году. В 1917 году Н.И. Белоконь был мобилизован на фронт. Он участвовал в Первой мировой войне, где получил тяжёлое ранение, а затем — в Гражданской войне. После демобилизации работал токарем, шеф- монтёром и продолжал учёбу в педагогическом институте. В 1920 году был направлен на учёбу в Московский механический институт им. М.В. Ломоносова, который закончил в 1925 году по специальности инженер - механик. После окончания института работал на руководящих инженерных должностях механического завода, затем заведовал энергетическим хозяйством объединения заводов «Клейтук», с 1928 по 1964 г. работал во Всероссийском научно-исследовательском институте железнодорожного транспорта.

В 1934 году Николай Иович был приглашён на педагогическую работу в Московский нефтяной институт — в настоящее время — РГУ Нефти и Газа имени И.М. Губкина, где вскоре возглавил кафедру теплотехники (в настоящее время — кафедра термодинамики и тепловых двигателей), которой бессменно руководил с 1934 по 1970 г. В 1937 году ему были присвоены звания профессора, Действительного члена института и ученая степень кандидата технических наук, а в 1938 году он защитил докторскую диссертацию на тему "Теплопередача при переменных температурах".

Н.И. Белоконь автор и соавтор свыше 100 опубликованных научных работ, значительная часть которых имеет приоритетный характер в отечественной и зарубежной науке. Одним из главнейших направлений научной деятельности профессора Н.И. Белоконь являются его работы по термодинамике — теоретической основе работы всех видов тепловых двигателей. В 1954г. вышла в свет его монография "Термодинамика", а в 1968г.— курс лекций "Основные принципы термодинамики". Им были пересмотрены методы построения основных принципов термодинамики, дано независимое обоснование принципа существования энтропии на основе постулата Белоконя. Он впервые в мире ввел в расчётные схемы теплопередачи индекс противоточности. (Индекс противоточности является основной характеристикой схемы теплообмена при переменных температурах). Николай Иович внёс большой вклад в развитие теории теплообмена между потоками газа и окружающей средой в условиях трубопроводного транспорта природных газов. Последние годы своей жизни Н.И. Белоконь посвятил анализу работы газотурбинных установок на трубопроводах. Он был первым из советских учёных, который увидел перспективу основного применения газотурбинных установок (после авиации) в транспортировке газа по магистральным газопроводам. Одновременно он занимался исследованиями по проблеме трубопроводного транспорта сжиженного и охлаждённого газов и тепловым режимам трубопроводов большого диаметра. За большой вклад в науку, производство и подготовку научных и инженерных кадров Н.И. Белоконь был награждён орденом Ленина, (1954г.), двумя орденами Трудового Красного Знамени ( 1931, 1952гг.) и медалями. В 1949 году ему было присвоено звание генерала тяги Министерства путей сообщения, а в 1958 — звание заслуженного деятеля науки и техники РСФСР.

За чередой важных событий, сухих цифр и дат следует остановиться на личности Николая Иовича — замечательного человека, любимого преподавателя и друга студентов. Его лекции никто не прогуливал, а, когда читал лекции на свободную тему: от дружбы и любви до космоса и внеземных цивилизаций, в актовом зале института или в холле студенческого общежития яблоку негде было упасть. Профессор Б.П. Поршаков и профессор Б.А. Романов в воспоминаниях о своем учителе — заслуженном деятеле науки и техники РСФСР профессоре Н.И. Белоконе пишут: «Николай Иович Белоконь оставил после себя большое научное наследие. Однако, главным для него были ученики. Им он отдавал всё своё время. Будучи высококвалифицированным и талантливым специалистом, крупным учёным и глубоко образованным человеком, Николай Иович щедро делился своим знаниями, опытом и идеями, постоянно находился в окружении своих учеников, коллег-преподавателей и специалистов промышленности. Он регулярно выступал с публичными лекциями о моральном облике молодого человека, о методике чтения лекций, о формировании мировоззрения, о состоянии и развитии термодинамики и др. В своих выступлениях перед молодёжью он проповедовал принципы честности и порядочности, уважения к людям, трудолюбия и служения своему народу. В его выступлениях провозглашаемые принципы всегда сопровождались практическими рекомендациями «как жить», «учиться и трудиться», какие ставить перед собой жизненные цели и как их достигать. Как человек необычайно талантливый, широкой и открытой души Николай Иович оставил глубокий след у всех, с кем встречался; трудно найти среди его учеников человека, которому он не «подарил» бы научную идею или разработку. Не следует думать, что делал это Николай Иович без разбора; он обладал даром видеть, кому можно «подарить» идею, кто вдохнёт в неё жизнь и разовьёт» .

О разносторонности интересов Белоконя говорит следующий факт. Он рассказывал студентам о голубой мечте его юности — написать работу "Математические начала душевных движений". Под этим понималась постановка психологии на математическую основу. Когда же его направили на учёбу в технический ВУЗ, он полагал, что инженеры — "дубы", и его мечте не суждено было сбыться. Однако вскоре он понял, как глубоко ошибался, о чём свидетельствует вся его дальнейшая творческая жизнь. Многие суждения Николая Иовича запомнились студентам на всю жизнь. Например, на вопрос, кого можно считать образованным, эрудированным человеком, ответ был такой: "Образованный человек должен знать в своей профессии всё и понемногу обо всём". На вопрос, чем отличается умный от дурака он отвечал, что умный всегда старается укреплять свою позицию, чтобы суметь противостоять будущим невзгодам. Дурак — беззаботен — живёт только сегодняшним днём, и все несчастья сваливаются на его голову неожиданно. Самой отвратительной человеческой чертой Белоконь считал чёрную зависть, которая разрушает душу человека, даже достигшего больших высот. Например, доктор наук, академик,чувствует себя обиженным и глубоко несчастным от того, что ему не удалось стать членом Лондонского королевского общества. Сам же Белоконь призывал не отчаиваться в трудных ситуациях, не падать духом и довольствоваться достигнутым, памятуя мудрое выражение украинских чумаков(перевозчиков соли): "Могло бути гiрше" (могло быть хуже). В своих размышлениях о возможности контактов с внеземными цивилизациями он проявлял сдержанный скептицизм. (В те времена еще не были открыты планетные системы, подобные Солнечной). Не отрицая возможности существования внеземного разума, Николай Иович сомневался в осуществимости контакта с ним и не исключал того, что наша земная цивилизация может оказаться единственной во Вселенной. Поэтому он считал, что всё человечество должно объединиться, чтобы сохранить это уникальное творение природы и не дать ему погибнуть.

Н.И.Белоконь скончался в 1970г. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (Новая территория, Колумбарий, 133 секция). Светлая память о Николае Иовиче Белоконь сохраняется не только у его родных и в стенах университета, но и среди всех, кому довелось общаться с этим замечательным человеком, учёным и учителем.

Научная деятельность

Внёс большой вклад в развитие теоретических основ термодинамики: обобщил математическое выражение первого начала термодинамики для обратимых и необратимых процессов, введя понятие внутреннего теплообмена, дал независимое (от принципа необратимости) обоснование принципа существования энтропии на базе нового постудата Белоконя. Он впервые ввёл в расчётные схемы теплопередачи индекс противоточности.

Н.И. Белоконь стоял у истоков школы «Энергетика трубопроводного транспорта природных газов». Он был первым из наших учёных, «кто увидел и понял, что основной сферой применения газотурбинных установок в промышленности (после авиации) является трубопроводный транспорт газа по магистральным трубопроводам».

Входил в состав Учёного совета Московского нефтяного института им. И. М. Губкина, специализированного совета по присуждению ученых степеней в области газонефтепромысловых и нефтетранспортных специальностей, Учёного совета Всесоюзного НИИ железнодорожного транспорта.

Руководил студенческим научно-техническим кружком термодинамики и теплотехники.

Автор и соавтор более 100 опубликованных научных работ, в том числе: «Рабочий процесс паровой машины» (1935); «Рабочий процесс поверхности нагрева» (1935); «Теплопередача при переменных температурах» (1940); «Аналитические основы теплового расчета трубчатых печей» (1941).

Избранные труды

Источник — [www.nlr.ru электронные каталоги РНБ]

• Белоконь Н. И. Газотурбинные установки на компрессорных станциях магистральных газопроводов. — М.: Недра, 1969. — 109 с.
• Белоконь Н. И. Газотурбинный привод центробежных нагнетателей на компрессорных станциях магистральных газопроводов : Учеб.-метод. пособие по курсу «Тепловые двигатели» для специальностей 0207 — «Проектирование и эксплуатация газонефтепроводов, газохранилищ и нефтебаз», 0508 — «Машины и оборудование нефт. и газовых промыслов» / М-во высш. и сред. спец. образования СССР. Моск. … ин-т нефтехим. и газовой пром-сти им. И. М. Губкина. — М.: Б. и., 1968. — 64 с.
• Белоконь Н. И. Испытание форсунок на пароходе «Гражданин». — М. : Транспечать НКПС, 1930. — 76 с. — (2-й сборник Института судостроения и судоремонта / Центр. науч.-иссл. упр. Нар. ком. пут. сообщ. ; Вып. 116)
• Белоконь Н. И. Основные принципы термодинамики. — М.: Недра, 1968. — 111 с.
• Белоконь Н. И. Термодинамика. — М.; Л.: Госэнергоиздат, 1954. — 416 с.
• Белоконь Н. И. Термодинамические процессы газотурбинных двигателей. — М.: Недра, 1969. — 127 с.
• Белоконь Н. И. , Ходанович И. Е. , Кривошеин Б. Л. Термодинамические процессы при эксплуатации магистральных газопроводов / 11-й Междунар. газовый конгресс. — Москва : Б. и., 1970. — 11 с.

Награды

• орден Ленина
• два ордена Трудового Красного Знамени
• медали
• Заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1958).

Память

Имя Н. И. Белоконя присвоено стипендии студентам РГУ нефти и газа им. И. М. Губкина.

Литература

• Расчёты основных процессов и аппаратов нефтепереработки: Справочник / Ред. Е. Н. Судаков. — М.: Химия, 1979.
• Калинин А. Ф. [article.gubkin.ru/index.php?lang=ru&page=search&author_id=212 Определение индекса противоточности кожухотрубного теплообменного аппарата] (рус.) // Труды Российского государственного университета нефти и газа имени И. М. Губкина. — 2009. — № 4.
• Владимиров А. И. О научных и научно-педагогических школах. — М.: Издательский дом Недра, 2013. — ISBN 978-5-8365-0414-4.
• Мартынов В. Г. К 110-летию профессора Н. И. Белоконь (рус.) // Труды Российского государственного университета нефти и газа имени И. М. Губкина. — 2009. — № 4. — С. 119.

Ссылки

• [www.gubkin.ru/gallery/portrait/detail.php?ID=942 Белоконь Николай Иович] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина. Проверено 17 декабря 2014.
• [www.webcitation.org/6XIukPi8T Н. И. Белоконь] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.
• [www.webcitation.org/6XIpChWIf Н. И. Белоконь в семинарии (1916)] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.
• [www.webcitation.org/6XIn087NK Н. И. Белоконь в 1934 г. организовал студенческий научный кружок] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.
• [www.webcitation.org/6XIpMV0jZ Н. И. Белоконь (1934)] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.
• [www.webcitation.org/6XIoSGZ3i Профессор Н. И. Белоконь (1939)] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.
• [www.webcitation.org/6XIp4X1QB Н. И. Белоконь на лекции] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.
• [www.webcitation.org/6XIovVD3v Н. И. Белоконь и студенты (1948)] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.
• [www.webcitation.org/6XIpTNt1K Н. И. Белоконь (1948)] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.
• [www.webcitation.org/6XIofkhU7 Н. И. Белоконь и двигатель] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.
• [www.webcitation.org/6XIpd2JAy Н. И. Белоконь и ДВС] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.
• [www.webcitation.org/6XInSDT80 Л. С. Лебедянский (слева) и Н.И. Белоконь в кабине тепловоза ТЭ50] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.
• [www.webcitation.org/6XIo8bIdL Заседание Учёного совета Нефтемеханического факультета (1967)] (рус.). РГУ нефти и газа имени И. М. Губкина.

Отрывок, характеризующий Белоконь, Николай Иович

Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.