Берлинский драматический театр

Театр
Берлинский драматический театр Schauspielhaus Berlin
Местоположение	Берлин

К:Википедия:Ссылка на Викисклад непосредственно в статье

Концертный зал (нем. Konzerthaus Berlin), ранее Берлинский драматический театр (нем. Schauspielhaus Berlin) был возведён в 1818—1821 гг. по проекту Карла Фридриха Шинкеля как «Берлинский драматический театр». Здание в неоклассическом стиле находится в центре Берлина на Жандарменмаркт.

Здание было построено на месте существовавшего с 1 января 1802 года по 1817 год Национального театра, построенного Карлом Готтгардом Ланггансом. В 1817 году это здание было уничтожено пожаром.

Построенное вновь здание было открыто 18 июня 1821 года премьерой оперы Карла Вебера «Волшебный стрелок». Здание считается одним из самых известных зданий, спроектированных Шинкелем. Здание внутри и снаружи украшено многочисленными скульптурными изображениями композиторов, выполненных Кристианом Фридрихом Тиком и Бальтазаром Якобом Ратгебером. Снаружи здание богато украшено скульптурами: на фронтоне находятся бронзовые фигуры Танталов, Эросов, Психей. На южном фасаде в тимпане — фигурные барельефы Орфея и Эвридики. На северном фасаде фигуры Диониса и Ариадны.

Во время Второй мировой войны здание пострадало: обгорели наружные стены. С 1979 по 1984 год в рамках подготовки к 750-й годовщине основания Берлина здание находилось на реконструкции.

В 1992 году Концертный зал был официально объявлен домашней площадкой Берлинского симфонического оркестра, который в 2006 году изменил название на Оркестр Концертхауса.

Ссылки

• Берлинский драматический театр: тематические медиафайлы на Викискладе
• [www.konzerthaus.de/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Берлинский драматический театр

С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.


Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.