Бернашкова, Ирена

Ирена Бернашкова
чеш. Irena Bernášková
Род деятельности:	журналистка, деятельница Движения Сопротивления
Дата рождения:	7 февраля 1904(1904-02-07)
Место рождения:	Прага, Австро-Венгрия
Гражданство:	Чехословакия Чехословакия
Дата смерти:	26 августа 1942(1942-08-26) (38 лет)
Место смерти:	Берлин, Третий рейх
Отец:	Войцех Прейсиг
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ирена «Инка» Бернашкова (чеш. Irena "Inka" Bernášková; 7 февраля 1904, Прага — 26 августа 1942, Берлин) — чехословацкая журналистка и деятельница Движения Сопротивления в Чехословакии, участница антифашистского сопротивления. Стала первой чехословацкой женщиной, приговорённой нацистами к смерти и казнённой.

Молодость

Родилась в Праге, вторая дочь в семье художника Войтеха Прейсига. Во время Первой мировой войны семья переехала в США, в город Бостон, и в их доме очень часто собирались политики и обычные граждане, поддерживавшие независимость Чехословакии. Среди гостей были Милан Растислав Штефаник, Эдвард Бенеш и Томаш Масарик, подписавший Вашингтонскую декларацию. В Чехословакию Ирена вернулась с сёстрами в 1921 году, а в 1925 году вышла замуж за двоюродного брата Франтишека Бернашека. Родители возражали против свадьбы, и отец в течение четырёх лет не общался с дочерью. Пара обосновалась в доме в квартале Споржилов. Во время Мюнхенского сговора Бернашкова стала медсестрой Красного Креста и занялась помощью беженцам из Судетской области.

Сопротивление и смерть

После оккупации Чехословакии Ирена стала печатать пропагандистские антинемецкие листовки, помогать своему отцу печатать подпольный журнал «В бой» и переводить беженцев через границу со Словакией. Гестапо объявило девушку в розыск, но та избегала арестов и продолжала выпускать номера журнала. 21 сентября 1940 её арестовали всё же на улице Поржичи с поддельными документами. На допросе она взяла всю вину на себя, не желая выдавать никого из подпольщиков, однако и муж, и отец также были арестованы и погибли в концлагерях (Франтишек умер в Бухенвальде, Войтех — в Дахау). Бернашкова стала первой чехословацкой женщиной, приговорённой к смерти нацистами и казнённой. Приговор вынесли 5 марта 1942 — смерть через гильотинирование. Приговор привели в исполнение 26 августа того же года в берлинской тюрьме Плётцензее.

Память

В 1946 году посмертно Ирена Бернашекова была награждена Чехословацким военным крестом, а в 1998 году — медалью «За героизм» указом президента Вацлава Гавела.

См. также

• Мария Кудержикова
• Анна Летенская

Литература

• Dušan Tomášek. Žena pod gilotinou [Irena Bernášková]. — Český Těšín: Agave, 2001. — P. 251–267.

Отрывок, характеризующий Бернашкова, Ирена

– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.