Биатлон на зимних Олимпийских играх 1994 — эстафета (женщины)
Поделись знанием:
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
| Женская эстафета по биатлону на XVII Зимних Олимпийских играх | |
 | |
| Место проведения | Лыжный стадион Биркебейнерен (англ.) |
|---|---|
| Даты | 25 февраля 1994 |
| Участников | 68 |
| Команд | 17 |
| Призеры | |
| «1992 | 1998» |
| Биатлон на зимних Олимпийских играх 1994
| ||||
|---|---|---|---|---|
| Индивидуальная гонка | мужчины | женщины | ||
| Спринт | мужчины | женщины | ||
| Эстафета | мужчины | женщины | ||
Биатлонная эстафета 4 по 7,5 км среди женщин на зимних Олимпийских играх 1994 года проходила 25 февраля 1994 года. По сравнению с Играми 1992 года был добавлен ещё один этап — на прошлой Олимпиаде эстафета проходила в формате 3×7,5 км.
Золото выиграли россиянки, несмотря на то, что в двух личных гонках, прошедших до этого на Играх, ни одна из них не поднималась выше 10-го места.
После первых двух этапов уверенно лидировала сборная Германии, опережая команду России на 1 минуту и 11 секунд. Но на третьем этапе у немок катастрофически выступила Симона Грайнер, которая была вынуждена пробежать по три штрафных круга и после стрельбы лёжа, и после стрельбы стоя (всего она промахнулась 12 раз за 16 выстрелов). Грайнер проиграла на своём этапе россиянке Луизе Носковой более 3,5 минут, что лишило команду Германии практически всех шансов на победу. На последнем этапе у сборной России бежала известная свой очень нестабильной стрельбой Анфиса Резцова, однако россиянка имела огромный запас перед всеми соперницами и достаточно уверенно поразила все мишени. В итоге россиянки опередили немок почти на 4 минуты, а француженки, ставшие третьими, проиграли чемпионкам более пяти минут.
| Место | Страна | Биатлонист | Не закрытые мишени | Этап | Гонка | Отставание | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Лежа | Стоя | Всего | Время | Место | Время | Место | ||||
| 1 |
Надежда Таланова Наталья Снытина Луиза Носкова Анфиса Резцова |
0 0 0 0 0 |
0 0 0 0 0 |
0 0 0 0 0 |
27:21.1 27:25.4 26:59.0 25:34.0 |
2 3 1 1 |
1:47:19.5 27:21.1 54:46.5 1:21:45.5 1:47:19.5 |
2 2 1 1 |
0.0 +24.3 +1:11.2 0.0 0.0 | |
| 2 |
Уши Дизль Антье Мизерски Симона Грайнер-Петтер-Мемм Петра Шаф |
3 0 0 3 0 |
3 0 0 3 0 |
6 0 0 6 0 |
26:56.8 26:38.5 30:43.1 26:58.1 |
1 1 14 3 |
1:51:16.5 26:56.8 53:35.3 1:24:18.4 1:51:16.5 |
1 1 3 2 |
+3:57.0 0.0 0.0 +2:32.9 +3:57.0 | |
| 3 |
Коринн Ниогре Вероник Клодель Дельфин Эйманн Анн Бриан |
0 0 0 0 0 |
1 0 0 0 1 |
1 0 0 0 1 |
27:32.5 28:15.3 28:30.2 28:10.3 |
3 5 5 8 |
1:52:28.3 27:32.5 55:47.8 1:24:18.0 1:52:28.3 |
3 3 2 3 |
+5:08.8 +35.7 +2:12.5 +2:32.5 +5:08.8 | |
| 4 |
Анн-Элен Шельбрей Аннетта Сиквеланн Хильдеганн Фоссен (нем.) Элин Кристиансен (нем.) |
0 0 0 0 0 |
2 1 1 0 0 |
2 1 1 0 0 |
29:36.7 28:21.2 28:17.0 27:53.2 |
8 6 3 7 |
1:54:08.1 29:36.7 57:57.9 1:26:14.9 1:54:08.1 |
8 4 4 4 |
+6:48.6 +2:39.9 +4:22.6 +4:29.4 +6:48.6 | |
| 5 |
Валентина Цербе Марина Сколота (нем.) Елена Петрова Елена Огурцова |
2 0 1 0 1 |
1 0 1 0 0 |
3 0 2 0 1 |
27:59.6 30:14.2 28:25.4 27:47.3 |
4 13 4 6 |
1:54:26.5 27:59.6 58:13.8 1:26:39.2 1:54:26.5 |
4 5 5 5 |
+7:07.0 +1:02.8 +4:38.5 +4:53.7 +7:07.0 | |
| 6 |
Ирина Кокуева (нем.) Наталья Пермякова (нем.) Наталья Рыженкова (нем.) Светлана Парамыгина |
5 4 1 0 0 |
3 0 1 2 0 |
8 4 2 2 0 |
30:10.9 29:19.5 28:43.9 26:40.8 |
10 11 6 2 |
1:54:55.1 30:10.9 59:30.4 1:28:14.3 1:54:55.1 |
10 10 7 6 |
+7:35.6 +3:14.1 +5:55.1 +6:28.8 +7:35.6 | |
| 7 |
Яна Кулхава (нем.) Йиржина Пельцова Ивета Книжкова (нем.) Ева Хакова (нем.) |
3 0 1 2 0 |
0 0 0 0 0 |
3 0 1 2 0 |
29:03.0 30:24.5 30:19.5 27:13.8 |
5 14 12 4 |
1:57:00.8 29:03.0 59:27.5 1:29:47.0 1:57:00.8 |
5 9 11 7 |
+9:41.3 +2:06.2 +5:52.2 +8:01.5 +9:41.3 | |
| 8 |
Бет Коатс (нем.) Джоан Смит (нем.) Лаура Таварес (нем.) Джоан Гуетшоу (нем.) |
0 0 0 0 0 |
3 3 0 0 0 |
3 3 0 0 0 |
31:35.2 27:34.7 28:15.4 30:10.6 |
14 4 2 14 |
1:57:35.9 31:35.2 59:09.9 1:27:25.3 1:57:35.9 |
14 8 6 8 |
+10:16.4 +4:38.4 +5:34.6 +5:39.8 +10:16.4 | |
| 9 |
Ева-Карин Вестин (нем.) Катарина Эклунд (нем.) Мария Шиландер (нем.) Хелене Дальберг (нем.) |
0 0 0 0 0 |
0 0 0 0 0 |
0 0 0 0 0 |
30:43.4 29:06.5 29:18.0 28:59.3 |
12 9 8 10 |
1:58:07.2 30:43.4 59:49.9 1:29:07.9 1:58:07.2 |
12 12 9 9 |
+10:47.7 +3:46.6 +6:14.6 +7:22.4 +10:47.7 | |
| 10 |
Катя Холанти (нем.) Туийа Сикиё (нем.) Мари Лампинен (нем.) Туийа Вуоксиала (нем.) |
0 0 0 0 0 |
4 1 0 3 0 |
4 1 0 3 0 |
33:11.0 28:24.2 29:50.7 27:29.8 |
17 7 11 5 |
1:58:55.7 33:11.0 1:01:35.2 1:31:25.9 1:58:55.7 |
17 15 14 10 |
+11:36.2 +6:14.2 +7:59.9 +9:40.4 +11:36.2 | |
| 11 |
Анна Стера (нем.) Хелена Миколайчик (нем.) Агата Сушка (нем.) Галина Питонь (нем.) |
2 0 2 0 0 |
2 0 0 0 2 |
4 0 2 0 2 |
30:03.6 30:01.9 29:17.9 29:54.7 |
9 12 7 13 |
1:59:18.1 30:03.6 1:00:05.5 1:29:23.4 1:59:18.1 |
9 13 10 11 |
+11:58.6 +3:06.8 +6:30.2 +7:37.9 +11:58.6 | |
| 12 |
Елена Полякова-Вшивцева Эвели Петерсон (нем.) Криста Лепик Мерле Виирмяя (нем.) |
0 0 0 0 0 |
2 0 0 1 1 |
2 0 0 1 1 |
29:31.4 29:10.4 29:33.6 31:15.0 |
6 10 10 16 |
1:59:30.4 29:31.4 58:41.8 1:28:15.4 1:59:30.4 |
6 6 8 12 |
+12:10.9 +2:34.6 +5:06.5 +6:29.9 +12:10.9 | |
| 13 |
Мария Манолова (нем.) Надежда Алексиева (нем.) Екатерина Дафовска Ива Шкодрева (нем.) |
2 0 1 1 0 |
1 0 1 0 0 |
3 0 2 1 0 |
29:33.3 31:47.3 29:26.1 29:29.5 |
7 16 9 11 |
2:00:16.2 29:33.3 1:01:20.6 1:30:46.7 2:00:16.2 |
7 14 12 13 |
+12:56.7 +2:36.5 +7:45.3 +9:01.2 +12:56.7 | |
| 14 |
Гулиан Лю (нем.) Айкин Сонг (нем.) Джиньпин Вон (нем.) Джинфень Вон (нем.) |
2 0 0 2 0 |
3 0 0 2 1 |
5 0 0 4 1 |
30:42.8 28:51.0 33:04.2 28:30.8 |
11 8 17 9 |
2:01:08.8 30:42.8 59:33.8 1:32:38.0 2:01:08.8 |
11 11 15 14 |
+13:49.3 +3:46.0 +5:58.5 +10:52.5 +13:49.3 | |
| 15 |
Джейн Исаксон (нем.) Мириам Бедар Ингер-Кристин Берг (нем.) Лайз Мелоч (нем.) |
3 0 0 3 0 |
3 0 0 0 3 |
6 0 0 3 3 |
31:42.6 27:20.9 32:15.6 31:03.6 |
16 2 16 15 |
2:02:22.7 31:42.6 59:03.5 1:31:19.1 2:02:22.7 |
16 7 13 15 |
+15:03.2 +4:45.8 +5:28.2 +9:33.6 +15:03.2 | |
| 16 |
Адина Сотропа (нем.) Корина-Михаэла Карстой (нем.) Ана Роман (нем.) Илеана Ианосиу-Ханган (нем.) |
0 0 0 0 0 |
4 0 3 0 1 |
4 0 3 0 1 |
31:01.3 31:17.5 30:33.6 29:44.4 |
13 15 13 12 |
2:02:36.8 31:01.3 1:02:18.8 1:32:52.4 2:02:36.8 |
13 16 16 16 |
+15:17.3 +4:04.5 +8:43.5 +11:06.9 +15:17.3 | |
| 17 |
Анна Божик (нем.) Бригитта Берецки (нем.) Ева Семчак (нем.) Беатрикс Холеци (нем.) |
0 0 0 0 0 |
5 2 2 1 0 |
5 2 2 1 0 |
31:37.1 32:11.0 31:49.9 32:49.6 |
15 17 15 17 |
2:08:27.6 31:37.1 1:03:48.1 1:35:38.0 2:08:27.6 |
15 17 17 17 |
+21:08.1 +4:40.3 +10:12.8 +13:52.5 +21:08.1 | |
Напишите отзыв о статье "Биатлон на зимних Олимпийских играх 1994 — эстафета (женщины)"
Ссылки
- [library.la84.org/6oic/OfficialReports/1994/E_BOOK4.PDF The XVII Olympic Winter Games Official Report - Volume IV. LA84 Foundation, 1994.]
- [services.biathlonresults.com/results.aspx?RaceId=BT9394SWRLOG__SWRL Результаты соревнований на сайте IBU]
- [olympteka.ru/olymp/result/by_game/3802.html Результаты гонки на сайте OLYMPTEKA.RU]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Биатлон на зимних Олимпийских играх 1994 — эстафета (женщины)
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
