Битва под Ульмом

Битва под Ульмом
Основной конфликт: Наполеоновские войны Война Третьей коалиции Ульмская кампания
Капитуляция Ульма
Дата	16 — 19 октября 1805 года
Место	Ульм, курфюршество Бавария
Итог	Победа французов
Противники
Французская империя Австрийская империя
Командующие
император Наполеон эрцгерцог Фердинанд (формально), генерал Карл Мак (фактически)
Силы сторон
150,000 чел. 72,000 чел.
Потери
5,980 убитыми и ранеными 12,000 убитыми и ранеными 30,000 пленными

Битва под Ульмом (16—19 октября 1805) — серия столкновений между армией Наполеона и австрийской армией под командованием генерала Мака. Армия Мака была окружена и капитулировала.

Ульмский манёвр

Начиная кампанию 1805 года, Наполеон сумел добиться эффекта внезапности. «Наполеон шёл необычайно быстрыми переходами, — писал известный российский историк Е. В. Тарле, — совершая обход с севера расположения австрийских войск на Дунае, левым флангом которых была крепость Ульм». Описывая подготовку к кампании 1805 года, английский историк Р. Делдерфилд отмечает: «В середине осени 1805 года французская армия устремилась в долину Дуная, и генерал Мак узнал о её появлении лишь тогда, когда французская кавалерия извернулась в гигантскую дугу, через которую никак не могли пробиться его разведчики, а французская пехота отрезала его от всех источников снабжения и подкреплений».

План Наполеона перед Ульмом

24 сентября Наполеон расположил свои войска напротив находившегося в Ульме Мака между Страсбургом и Вайсенбургом. Он намеревался обойти правый фланг Мака и тем самым отрезать австрийскую армию от достигшей к тому времени Вены армии русских. Узнав об этом, Мак 7 октября изменил диспозицию, расположив свой левый фланг в районе Ульма, а правый — у Райна.

Однако французы, продолжая движение, переправились через Дунай у Нойбурга. Стремясь выйти из затруднительного положения, Мак попытался перейти Дунай в районе Гюнцбурга, но натолкнулся на 6-й корпус французов и, потеряв в бою 2,000 человек, отступил к Ульму.

Австрийская катастрофа в Ульме

К 16 октября Наполеону удалось окружить всю австрийскую армию под Ульмом. Потрясённый австрийский генерал попросил начальника штаба маршала Нея, генерала Дютайи, о 8-дневном перемирии, пообещав сдаться, если за это время не подойдёт русская армия. На деле Мак получил не более 3-5 дней перемирия, по истечении которых он сдался в плен с 30-тысячным войском. Около 20,000 чел. спаслись бегством, 10,000 были убиты или ранены, остальные попали в плен. Потери французов составили 6,000 убитых и раненых. Спустя месяц войска Наполеона вошли в Вену.

Прокламация Наполеона

Солдаты Великой армии, я обещал вам большое сражение. Однако благодаря дурным действиям противника, я смог добиться таких же успехов без всякого риска…За пятнадцать дней мы завершили кампанию.
Бюллетень Великой армии от 21 октября 1805 года.

Оригинальный текст (фр.)  

Soldats de la Grande Armée, je vous ai annoncé une grande bataille. Mais grâce aux mauvaises combinaisons de l’ennemi, j'ai pu obtenir les mêmes succès sans courir aucun risque... En quinze jours, nous avons fait une campagne »

См. также

• Ульмская кампания

Литература

1. Делдерфилд Р. Маршалы Наполеона. М.: Центрополиграф, 2001. С.159.
2. Тарле Е. В. Наполеон. М.: Издат. Академии наук СССР, 1941. С.158,159.
3. Харботл Т. Битвы мировой истории. М.: Внешсигма, 1993. С.466.

Отрывок, характеризующий Битва под Ульмом

– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.