Битва при Пидне

Битва при Пидне
Основной конфликт: Третья Македонская война
План битвы при Пидне на французском языке
Дата	22 июня 168 года до н. э.
Место	Пидна
Итог	Победа Рима
Противники
Македония Римская республика
Командующие
Персей Македонский Луций Эмилий Павел Македонский
Силы сторон
около 40 000 солдат около 26 000 солдат
Потери
20000 убитыми, 11000 раненых свыше 1000 убитых, многочисленные раненные

Битва при Пидне — сражение Третьей Македонской войны. Состоявшаяся 22 июня 168 года до н. э. битва стала решающим сражением, которое привело к полному подчинению Македонии Риму. Точная дата определена благодаря лунному затмению, произошедшему накануне.

Военная кампания

Третья Македонская война началась в 171 году до н. э. В тот год римские войска удачно начали военные действия, так как Персей Македонский не успел собрать все свои войска. Но к концу года ситуация изменилась, и ему удалось отбить важный для македонян религиозный город — Дион.

В 168 году до н. э. командующим римскими войсками стал опытный солдат и консул Луций Эмилий Павел Македонский. Для того, чтобы Персей сошёл со своих позиций, он отправил отдельный отряд (8200 пехотинцев и 120 кавалеристов) под командованием Публия Корнелия Сципиона Назика Коркула к побережью. Этим он хотел убедить македонян, что римляне попытаются перейти реку. Сам Сципион ночью отвёл свои войска на юг и по горам отвёл их к Питиуму, чтобы напасть на македонцев с тыла.

Но римский дезертир попал в македонский лагерь, и Персей послал Милона с 12 000 солдат для блокирования подъездного пути. Однако столкновение с римлянами отбросило македонцев, и они вернулись к своему лагерю. После этого царь переместил свою армию на север, заняв позиции около Катерини, деревни к югу от Пидны. На этой равнинной местности македонская фаланга находилась в наилучших условиях для сражения.

Римские войска объединились, а в это время Персей развернул свои силы для отражения атаки Сципиона с юга. Но римляне находились на западе, и во время своего продвижения они нашли готовые к обороне македонские войска. Решив не начинать битвы с уставшими бойцами, римляне расположились на западе от македонцев — в предгорьях горы Олокрус. Накануне произошло лунное затмение, которое македоняне посчитали плохим предзнаменованием, считая, что оно предвещает гибель царя.

Сражение началось днём следующего дня — 22 июня.

Битва

Войско римлян состояло из 29 тысяч солдат, из них 24,5 тысячи была пехотой, включая два легиона. У македонцев было 44 тысяч солдат, из которых 21 тысяч были фалангитами. Количество кавалерии у противников было равным, около 4 тысячи у каждой стороны.

Римляне разместили два легиона в центре, а союзную латинскую, италийскую и греческую пехоту расположили на флангах. Римский легион (примерно 4—4,5 тысячи человек) делился на 30 более мелких отрядов — манипул. На поле боя легион выстраивался в три линии, по десять манипул в каждой, в шахматном порядке. Конница была помещена на крыльях построения, а на правом фланге находились 22 боевых слона.

Фаланга занимала центр македонской армии вместе с элитной трёхтысячной охраной, находившейся слева от неё. Лёгкие пельтасты, наёмники и фракийская пехота охраняли два фланга фаланги, в то время как македонская конница выстраивалась на флангах. Более сильный воинский контингент был на правом македонском фланге, где Персей командовал тяжелой конницей.

В 15:00 началось сближение армий. Вид противника встревожил и испугал римлян, фаланга смела передовые части римлян, и они начали запланированное отступление к горе Олкор.

В это время консул заметил, что македонская фаланга продвигалась вперед неравномерно, с разрывами. Он приказал частям легионов, против которых появились разрывы фаланги, действовать независимо друг от друга и малыми частями вклиниваться в разрывы и атаковать с флангов.

Легионеры первых двух линий, вооруженные щитами и короткими мечами, проскальзывали мимо македонских пик и вступали в ближний бой, в котором преимущество в вооружении было на их стороне.

Видя изменение хода сражения, Персей вместе с конницей покинул поле битвы. Македонская армия была разбита, потеряв 20 тысяч человек убитыми и 11 тысяч ранеными (из 40 тысяч). Сражение длилось около часа, но преследование продлилось до сумерек.

Персей бежал, но был настигнут и захвачен римлянами, которые сохранили ему жизнь, чтобы он украсил триумфальный въезд в Рим консула Эмилия Павла.

Сражение показало преимущество римского легиона перед фалангой в манёвренности. Однако некоторые историки утверждают, что сражение было проиграно из-за неучастия в нём Персея и выжидательной позиции гетайров, которые не атаковали противника.

Итоги

Разбив македонян при Пидне, консул Эмилий Павел двинулся с армией против бывших союзников Персея — Иллирии и Эпира. Он совершенно опустошил эти страны, разорил 70 эпирских городов, а 150 тысяч эпиротов были проданы в рабство.

Македония была разделена на четыре округа (союза городов), каждый из которых был совершенно самостоятельным, обладал правом чеканить свои монеты, но был лишен всякого права поддерживать экономические и политические связи со своими соседями. Все царские чиновники были выселены в Италию, и за попытку вернуться наказывались смертью. Жители округов должны были доставлять в Рим ежегодную дань в размере половины того, что платили своему прежнему царю.

Иллирия также была разделена на три округа и устроена по примеру Македонии. В Греции римляне подвергли наказаниям всех, кто выступил на стороне Персея. Так, более тысячи ахейцев были отправлены в Рим в качестве заложников, в том числе и знаменитый впоследствии историк Полибий.

В 148 году до н. э., после подавления антиримского восстания Македония вместе с Иллирией и Эпиром была превращена в римскую провинцию.

Литература

• Angelides, Alekos, A History of Macedonia
• J.F.C. Fuller. A Military History of the Western World: From The Earliest Times To The Battle of Lepanto. Da Capo Press, Inc. A Subsidiary of Plenum Publishing Corporation. 233 Sprint Street, New York, N.Y. 10013. ISBN 0-306-80304-6 (v. 1). pp. 151 to 169.
• [www.livius.org/ps-pz/pydna/pydna.html Pydna]
• Scullard, H.H., A history of the Roman world from 753 to 146 BC Methuen. (London, 1935)
• [www.musesnet.gr/etimes/BATTLE%20OF%20PYDNA.htm The Third Macedonian War, The Battle of Pydna]

Отрывок, характеризующий Битва при Пидне

И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.