Битва при Файв-Фокс

Битва при Файв-Фокс
Основной конфликт: Гражданская война в Америке
Атака Шеридана при Файв-фокс (литография 1886 года)
Дата	1 апреля 1865 года
Место	округ Динвидди
Итог	победа США
Противники
армия США армия Конфедерации
Командующие
Филип Шеридан Джордж Пикетт
Силы сторон
17 000 9 200
Потери
830 2950

Битва при Файв-Фокс (англ. Battle of Five Forks) — одно из последних сражений американской гражданской войны, произошло 1 апреля 1865 года юго-западнее Петерсбурга, штат Виргиния, в ходе Аппоматтоксской кампании. Иногда это сражение называют «Ватерлоо Конфедерации». В этом сражении федеральный генерал-майор Филип Шеридан действовал против генерала Конфедерации Джорджа Пикетта. Разгром Пикетта привел к тому, что генерал Ли решил сдать Петерсбург и начать отступление, которое привело к окружению при Аппаматоксе 9 апреля 1865 года.

Предыстория

В марте 1865 года армия Ли находилась в полуокружении под Питерсбергом. Шеридан начал глубокий рейд в обход позиций армии Ли с целью их окружения. У Динвидди на пути Шеридана оказалась дивизия Пикетта, который сумел отбросить авангард Шеридана и приостановил наступление федеральной армии.

После сражения при Динвидди 31 марта, Пикетт узнал о подкреплениях, прибывающих от 5-го федерального корпуса и решил отойти на позиции за Хатчерс-Фарм. Однако, Ли приказал Пикетту удерживать перекресток Файв-Фокс силами его дивизии и трех кавалерийских дивизионов. «Файв фокс» считается перекрестком дороги Уайт-Оак, дороги Скотта, Фордс-роуд и Динвидди-Корт роуд. Приказ генерала Ли начинался так:

Удерживайте Файв-Фокс при любых обстоятельствах. Защищайте дорогу на Форпдс-Депо и не позволяйте силам Союза напасть на Южную ж/д. Сожалею, что вам пришлось отступить, и что вам не удалось реализовать свои возможности.

Люди Пикетта построили длинную линию обороны примерно 2,8 километра в длину на дороге Уайт-Оак, а кавалерия прикрывала их фланги. План Шеридана состоял в том, чтобы оказывать давление по всему фронту небольшими силами кавалерии, а основная масса V-го корпуса генерала Уоррена атакует левый фланг армии Конфедерации. Плохие карты и ошибки разведки привели к тому, что Шеридан представлял себе левый фланг гораздо более протяженным на восток, нежели он был на самом деле.

Грязные дороги и густой подлесок тормозили продвижение федеральных войск и Уоррен не был готов атаковать до 16:00. Шеридан недолюбливал Уоррена с самого начала кампании и получил негласное разрешение Гранта сместить Уоррена, если тот допустит промах. Задержка стала поводом обвинить Уоррена в некомпетентности. Однако, и кавалерия Шеридана столкнулась с теми же проблемами и действовала недостаточно эффективно.

Сражение

Согласно плану Шеридана, наступление осуществляли две дивизии, а третья шла за ними как резервная. Правая дивизия генерала Самуэля Кроуфорда атаковала самый край оборонительной линии, а левая дивизия Ромейна Айреса атаковала центр. Однако из-за неточностей разведки дивизия Кроуфорда прошла мимо линии, а дивизия Айреса попала под анфиладный огонь слева. Началась неразбериха: две дивизии попытались перестроиться в густых зарослях. Резервная дивизия (Чарльза Гриффина) остановилась, чтобы не осложнять положение. Уоррен послал ординарцев с приказом перестроиться, но в итоге сам отправился командовать на месте. В это время Шеридан, который шел вместе с дивизией Айреса, лично возглавил атаку и опрокинул левый фланг линии Пикетта — этот эпизод впоследствии часто изображался художниками.

Южане пытались организовать новую оборонительную линию, но дивизия Гриффина обошла дивизию Айреса справа и тоже пошла в атаку. Варрен приказал Кроуфорду атаковать с севера. Кавалерия Шеридана обошла правый фланг Пикетта, но не сумела отрезать южанам пути к отступлению. Тем не менее, несмотря на все допущенные ошибки и неорганизованность, это была решительная победа Союза — отряд Джорджа Пикетта потерял примерно треть из своих 9200 солдат.

Последствия

Имидж Пикетта, пострадавший после Геттисберга, получил ещё один удар: в момент начала сражения он находился в 3 километрах от поля боя, занимаясь вялением ставриды (вместе с Фицхью Ли и Томасом Россером). Он даже не сообщил подчиненным о своем отсутствии и тем самым оставил дивизию без командования. Когда он прибыл на поле боя, было уже поздно.

Потеря перекрестка Файв-Фокс грозила потерей южной железной дороги, основному пути отступления армии Ли. На следующее же утро Ли сообщил президенту Дэвису, что Петерсбург и Ричмонд необходимо эвакуировать, а Грант начал общую атаку на позиции конфедератов перед Петерсбергом.

При Файв-Фокс был убит федеральный генерал Фредерик Винтроп и смертельно ранен артиллерийский полковник Вилли Пеграм, южанин. Шеридан был недоволен действиями V-го корпуса в сражении и под этим предлогом отстранил Уоррена от командования.

В настоящее время место этого сражения находится под охраной, как часть питерсбергского нацпарка (Petersburg National Battlefield).

Ссылки

• [www.historyanimated.com/Petersburg.html Анимированная карта боев при Петерсберге]
• Официальный сайт петерсбургского нацпарка: [www.nps.gov/pete/ Petersburg National Battlefield]
• [www.civilwar.org/battlefields/five-forks/maps/fiveforksmap.html карта сражения]

Отрывок, характеризующий Битва при Файв-Фокс

– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.