Пикетт, Джордж

Джордж Эдвард Пикетт
англ. George Edward Pickett
генерал-майор Джордж Э. Пикетт
Дата рождения	16 января 1825 (предположительно)
Место рождения	Ричмонд (штат Виргиния)
Дата смерти	30 июля 1875(1875-07-30)
Место смерти	Норфолк (там же)
Принадлежность	США США КША КША
Годы службы	1846—51 (США) 1861—65 (КША)
Звание	генерал-майор (США)
Командовал	1-я дивизия 1-го корпуса, Северовирджинская армия
Сражения/войны	Американо-мексиканская война Гражданская война в США Сражение при Чапультепеке Война из-за свиньи Гражданская война в США Сражение при Севен-Пайнс Семидневная битва Битва при Фредериксберге Битва при Геттисберге Атака Пикетта Битва при Файв-Фокс Сражение при Аппоматтоксе

Джордж Эдвард Пикетт (англ. George Edward Pickett; 16/25/28 января 1825 — 30 июля 1875) — кадровый офицер армии США, генерал армии Конфедерации в годы гражданской войны. В истории известен тем, что возглавил атаку в битве под Геттисбергом, известную как «атака Пикетта».

Ранние годы

Пикетт родился в Ричмонде, штат Виргиния. Он был первым из восьми детей в семье Роберта и Мэри Пикетт, аристократической вирджинской семьи. Он был племянником Генри Хета, в будущем генерала Конфедерации. В юности он начал изучать право в Спрингфилде, но в 17 лет поступил в Военную Академию. Существует легенда, что его поступлению в Академию способствовал лично А.Линкольн, но эта история, видимо, распространялась его вдовой после смерти Пикетта. Линкольн был легислатором Иллинойса и не номинировал кандидатов, разве что мог дать просто совет молодому человеку. В реальности Пикета поддерживал конгрессмен Джон Стюарт, друг его дяди и партнер Линкольна по юридической деятельности.

В Вест-Пойнте он учился в одном классе с Томасом Джексоном и Джорджем Макклелланом. Одноклассники Пикетта любили, он был энергичен и обаятелен, с наклонностями к клоунаде, однако показывал демонстративное отвращение к интеллектуальной деятельности и работе, из-за чего в 1846 году окончил Академию последним в классе 1846 года. Часто подобный результат ставил крест на дальнейшей карьере, но Пикетту повезло — он окончил Академию в момент, когда началась Мексиканская война, и армия остро нуждалась в любых офицерах. Пикетт был определен в 8-й пехотный полк в звании второго лейтенанта и сразу же был отправлен на войну. В сражении при Чапультепеке он первым забрался на крепостную стену, взяв американский флаг из рук раненого Джеймса Лонгстрита и поднял его над крепостью. Этот эпизод сделал Пикетта знаменитым, а командование присвоило ему временное звание капитана. После войны он служил на техасской границе и был повышен до первого лейтенанта 28 июня 1849 году и до капитана 9-го пехотного полка 3 марта 1855 года.

В январе 1851 года Пикетт женился на Салли Гаррисон Стюарт Миндж, дочери доктора Джона Минджа из Виргинии, дальней родственнице президента Уильяма Генри Гаррисона и Бенжамина Гаррисона, который был одним из подписавших декларацию независимости. Салли умерла при родах в том же ноябре, в Форт-Гейтс, в Техасе. Позже Пикетт служил на вашингтонской территории. В 1856 он руководил постройкой форта Беллингхам на Беллингхам-бей (сейчас Беллингхам-сити). В то же время он построил свой собственный дом, который сейчас является самым старым зданием в Беллингхаме. Тогда же, в Беллингхаме, он женился на индеанке племени Хайда по имени Morning Mist, и у него родился сын Джеймс Тилтон Пикетт (1857—1889). Жена умерла через несколько лет.

В 1859 Пикетт занял остров Сан-Хуан, что привело к территориальному конфликту с Великобританией, известному как Война из-за свиньи. (Pig War, названа так из-за свиньи, которую убил американский фермер — единственной жертвы конфликта.) Командуя отрядом в 68 человек, Пикетт остановил британский отряд: три корабля и 1000 человек. Присутствие отряда Пикетта предотвратило десантирование — возможно, у англичан был приказ избегать прямых столкновений. Считается, что Пикетт заявил: «Мы им устроим Банкер-Хилл!» Так в очередной раз молодой офицер обратил на себя внимание всей страны.

Гражданская война

Пикетт вернулся из Орегона в Вирджинию после отделения этого штата от Союза. Он решил служить своему штату, несмотря на личное неприятие института рабства. Он прибыл как раз после первого сражения при Булл-Ране он уволился из армии США 25 июня 1861 и вскоре был назначен полковником в бригаду генерала Холмеса. При поддержке Холмеса Пикет был повышен до бригадного генерала 14 января 1862 года. Его бригада состояла из пяти полков:

• 8-й вирджинский: полк. Эппа Хантон
• 18-й вирджинский: полк. Роберт Уитерс
• 19-й вирджинский: полк. Джон Стрендж
• 28-й вирджинский: полк. Роберт Эллен
• 56-й вирджинский: полк. Уильям Стюарт

Его первые сражение произошли во время Кампании на Полуострове. Его бригада неплохо показала себя под Вильямсбергом, в сражении при Севен-Пайнс и в Семидневной битве, в бою при Гейнс-Милл. В последнем сражении его бригада понесла тяжелые потери во время фронтальной атаки на позиции северян. Сам Пикетт был ранен в плечо, пуля вышибла его из седла и он счел своё ранение смертельным, однако один из штабных офицеров назвал ранение несерьезным. Реальность оказалась посередине: Пикетт выбыл из строя на три месяца, а последствия ранения сказывались еще около года. Его бригадой во втором сражении при Бул-Ране командовал Эппа Хантон, затем её передали Ричарду Гарнетту, который в итоге и остался её командиром.

Пикетт вернулся в строй в сентябре 1862 года и получил двухбригадную дивизию в корпусе своего соратника по мексиканской войне, генерал-майора Джеймса Лонгстрита. 10 октября он сам был повышен до генерал-майора. До самой Геттисбергской кампании его дивизия всерьез не участвовала в сражениях. В битве при Фредериксберге она была задействована незначительно, а во время сражения при Чанселорсвилле весь корпус Лонгстрита находился в Саффолке.

Перед Геттисбергской кампанией Пикетт встретил вирджинскую девушку Ласалли «Салли» Корбелл(1843—1931), к которой приезжал из Суффолка. Позже Салли утверждала, что он встретил её еще в 1852, в возрасте 9 лет. Они поженились 13 ноября 1863 года.

Геттисберг

Дивизия Пикетта прибыла на поле боя под Геттисберг вечером второго дня, 2 июля 1863 года. Она задержалась, поскольку была занята охраной коммуникаций армии в Чамберсберге. К этому времени Северовирджинская армия генерала Ли загнала Потомакскую армию на высоты Кладбищенского хребта, но не смогла выбить их с этих позиций. Ли предположил, что фланговые атаки 2-го июля вынудили северян оттянуть силы к флангам и ослабить центр, поэтому он спланировал массированную атаку на центральный участок обороны. Он велел Лонгстриту собрать три дивизии: дивизии Петтигрю и Тримбла из корпуса Э. П. Хилла, и свежую дивизию Пикетта из корпуса Лонгстрита.

После двухчасовой артподготовки три дивизии двинулись через поле на Кладбищенский холм. Пикетт обратился к своим солдатам со словами: «Встаём, парни, и по местам! Не забывайте сегодня, что вы все из Старой Виргинии!» Дивизия Пикетта, состоящая из бригад Льюиса Армистеда, Ричарда Гарнетта и Джеймса Кемпера, шла на правом фланге атаки. Она попала под сильный артиллерийский и винтовочный огонь. Бригада Армистеда продвинулась дальше всех, они прорвались за каменную стену до места, известного сейчас как High Water Mark of the Confederacy. Но двум другим дивизиям не удалось пройти так далеко, и прорыв Армистеда некому было поддержать. Его бригаду быстро отбили, частью взяв в плен.

Это была буквально бойня. Федеральные части потеряли 1 500 убитыми и ранеными, конфедераты — больше в несколько раз. Три дивизии потеряли половину своего состава. В дивизии Пикетта были потеряны все три бригадных командира и 13 командиров полков. Был ранен Кемпер, погибли Гарнетт и Армистед. Тримбл потерял ногу, Петтигрю был ранен в руку и умер через несколько дней. Пикетта впоследствии осуждали за то, что он выжил, но он находился в тылу, предположительно у фермы Кодори на Эммитсбергской дороге, откуда руководил боем, в соответствии с основополагающей доктриной того времени.

Пока солдаты отступали на Семинарский хребет, генерал Ли готовился противостоять возможной контратаке северян. «Это моя вина», сказал он возвращающимся солдатам. Пикетт был не в себе после случившегося. Когда Ли предложил ему реорганизовать свою дивизию для обороны, Пикетт, как считается, ответил: «Генерал Ли, у меня больше нет дивизии (General Lee, I have no division now)» В версии Дугласа Фримана его ответ звучит так: «Генерал Ли, у меня сейчас нет дивизии, Армистед пал, Гарнетт пал, а Кемпер смертельно ранен».

Официальный рапорт Пикетта так никогда и не был найден. Ходят слухи, что Ли не принял рапорт из-за его крайнего негативизма, и велел его переписать, чего Пикетт не сделал.

Файв-Фокс

После Геттисберга карьера Пикетта пошла на спад, причем без воздействия Ли или Лонгстрита. Зимой он управлял Департаментом Южной Виргинии и Северной Каролины, потом командовал дивизией при обороне Ричмонда. Затем его дивизия была направлена для поддержки операций генерала Ли во время Оверлендской кампании, как раз перед сражением при Колд-Харбор, где Пикетт оказался на неактивном участке поля боя. После этого сражения его дивизия участвовала в обороне Петерсберга. 1 апреля 1865 года Пикетт был разбит Шериданом в битве при Файв-Фокс, что показало слабость конфедеративных позиций и заставило Ли эвакуировать Ричмонд. Северовирджинская армия отступила к Аппоматоксу. Это стало еще одним унижением для Пикетта, поскольку во время сражения он находился в двух милях от своих частей, вялил рыбу вместе с Фицхью Ли и другими офицерами. Когда он пришел на поле боя, было уже слишком поздно.

Аппоматокс

После сдачи Петерсберга 3 апреля Пикетт отступал на запад вместе с армией Ли. 6 апреля его дивизия приняла участие в арьергардном сражении при Сайлерс-Крик, где федералы пытались уничтожить корпус Юэлла, отставший от основных сил армии. Дивизия Пикетта была обращена в бегство войсками генерала Мерритта. Пикетту теперь некем было командовать, и 7 апреля генерал Ли снял его с командной должности. Однако Пикетт остался при армии.

9 апреля Пикетт командовал остатками своих сил в сражении при Аппоматтоксе, находясь в последней линии Северовирджинской армии. Он был окружён вместе со всей армией генерала Ли и сдался 9 апреля 1865 г. Существует легенда, основанная на рассказе вдовы Пикетта, будто после того, как федеральная армия вошла в Ричмонд, к ней явился лично Линкольн, который-де желал самостоятельно решить судьбу своего старого знакомого. Историки считают этот случай чистой фантазией.

Послевоенная деятельность

Несмотря на арест, Пикетт бежал в Канаду. Он вернулся в Норфолк, штат Виргиния, в 1866 году и стал работать страховым агентом. У него были некоторые проблемы с амнистированием: это была общая проблема всех офицеров Конфедерации, которые окончили Вест-Пойнт и уволились из рядов армии в начале войны. Многие офицеры, включая Улисса Гранта, поддерживали амнистию Пикетта, но только за год до его смерти Конгресс принял акт о его помиловании (23 июня 1874).

Пикетт умер в Норфолке и похоронен в Ричмонде, на кладбище Холливуд.

В кино и литературе

В фильме «Геттисберг» Пикетта сыграл актер Стивен Лэнг. В фильме «Боги и генералы» 2003 года роль Пикетта исполнял Билли Кэмпбелл.

Литература

• Boltz, Martha M. [www.pickettsociety.com/jimmie.html "The General's Second Family: The One That History Forgot."], Washington Times, 2001.
• Boritt, Gabor S., ed. Why the Confederacy Lost. Gettysburg Civil War Institute Books. New York: Oxford University Press, 1992. ISBN 0-19-507405-X.
• Carmichael, Peter J. "George Edward Pickett." In The Confederate General, vol. 5, edited by William C. Davis and Julie Hoffman. Harrisburg, PA: National Historical Society, 1991. ISBN 0-918678-67-6.
• Eicher, John H., and David J. Eicher. Civil War High Commands. Stanford, CA: Stanford University Press, 2001. ISBN 0-8047-3641-3.
• Freeman, Douglas S. [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Gazetteer/People/Robert_E_Lee/FREREL/home.html R. E. Lee, A Biography]. 4 vols. New York: Charles Scribner's Sons, 1934–35. OCLC [www.worldcat.org/oclc/166632575 166632575].
• Gordon, Lesley J. General George E. Pickett in Life and Legend. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1998. ISBN 978-0-8078-2450-4.
• Gordon, Lesley J. "George Edward Pickett." In Encyclopedia of the American Civil War: A Political, Social, and Military History, edited by David S. Heidler and Jeanne T. Heidler. New York: W. W. Norton & Company, 2000. ISBN 0-393-04758-X.
• Harrison, Walter. [books.google.com/books?id=JkiUk23nTbgC Pickett's Men: A Fragment of War History]. New York: D. Van Nostrand, 1870. ISBN 978-1-4255-2073-1.
• Hess, Earl J. Pickett's Charge – The Last Attack at Gettysburg. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 2001. ISBN 0-8078-2648-0.
• Lankford, Nelson. Richmond Burning: The Last Days of the Confederate Capital. New York: Viking, 2002. ISBN 0-670-03117-8.
• Longacre, Edward G. Pickett, Leader of the Charge: A Biography of General George E. Pickett, C.S.A. Shippensburg, PA: White Mane Publishing, 1995. ISBN 978-1-57249-006-2.
• Reardon, Carol. Pickett's Charge in History and Memory. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1997. ISBN 0-8078-2379-1.
• Robbins, James S. Last in Their Class: Custer, Pickett and the Goats of West Point. New York: Encounter Books, 2006. ISBN 1-59403-141-X.
• Tagg, Larry. [www.rocemabra.com/~roger/tagg/generals/ The Generals of Gettysburg]. Campbell, CA: Savas Publishing, 1998. ISBN 1-882810-30-9.
• Vouri, Mike. [www.pickettsociety.com/pigwar.html "George Pickett and the "Pig War" Crisis,"] essay by San Juan Island National Historical Park interpreter at the Pickett Society web site.
• Warner, Ezra J. Generals in Gray: Lives of the Confederate Commanders. Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1959. ISBN 0-8071-0823-5.
• Waugh, John C. The Class of 1846: From West Point to Appomattox: Stonewall Jackson, George McClellan, and Their Brothers. New York: Warner Books, 1994. ISBN 978-0-446-51594-8.
• [www.pickettsociety.com/general.html Pickett Society biography]

Ссылки

• [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Gazetteer/Places/America/United_States/Army/USMA/Cullums_Register/1330*.html Register of Officers and Graduates of the United States Military Academy Class of 1846]

Отрывок, характеризующий Пикетт, Джордж

Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.