Сражение при Чапультепеке
| Сражение при Чапультепеке | |||
| Основной конфликт: Американо-мексиканская война | |||
 Литография, показывающая американскую победу при Чапультепеке | |||
| Дата |
12-13 сентября 1847 года | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа США | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Сражение при Чапультепеке (The Battle of Chapultepec) — произошло 12-13 сентября 1847 года во время Мексиканской войны. Американской армии удалось одержать крупную победу и взять штурмом мексиканскую крепость Чапультепек.
Содержание
Предыстория
8 сентября 1847 года после кровопролитного сражения при Молино дель Рей американская армия смогла отбросить мексиканцев от их позиций у замка Чапультепек, который прикрывал Мехико с запада. Однако, военные инженеры были всё ещё заинтересованы в южных подступах к городу. 11 сентября генерал Скотт собрал офицеров на военный совет. Скотт предлагал атаковать Чапультепек, но только генерал Дэвид Твиггс поддержал эту идею. Большинство офицеров высказались за атаку с юга — в их числе майор Роберт Ли.
Антонио Лопес де Санта-Анна командовал армией в Мехико. Он понимал всю важность замка Чапультепек для обороны столицы. Замок находился на вершине 60-метрового холма и в последнее время использовался Мексиканской Военной Академией. У генерала Николаса Браво, однако, имелось всего 922 человека для защиты холма: 250 человек 10-го пехотного полка, 115 солдат батальона Кэретаро, 277 солдат батальона Мина, 211 солдат Союзного батальона, 27 батальона Толука и 42 батальона Ла Патриа. Так же имелось 200 кадетов возрастом около 13 лет. Пологий склон, ведущий от замка к Молино дель Рей, был единственным местом для атаки.
Сражение
Американцы начали артиллерийский обстрел Чапультепека на рассвете 12 сентября. Обстрел был приостановлен с темнотой, и возобновлён при первых лучах солнца 13 сентября. В 8:00 обстрел прекратился и генерал Скотт приказал начинать атаку.
Она осуществлялась силами трёх штурмовых колонн. Слева наступали 11-й и 14-й полки полковника Трусдейла, в центре — вольтижёры полка Тимоти Патрика Эндрю, а справа — остальные четыре вольтижёрских отряда подполковника Джозефа Джонстона. Пиллоу был скоро ранен в ногу, но приказал продолжать атаку. Колонна Эндрю следовала за Макензи и прошла через кипарисовую рощу перед фронтом мексиканской армии, в то время как Трусдейл и Джонстон двигались с его флангов. Атака приостановилась, когда люди Макензи стали дожидаться осадных лестниц, так что в сражении образовалось небольшое затишье.
С юго-запада наступали 40 морских пехотинцев капитана Кейси, за которыми шла бригада волонтёров Джеймса Шилдса. Штурмовой колонне тоже пришлось остановиться в ожидании лестниц, и часть людей Шилдса остановились прямо перед мексиканской артиллерией. Наконец, появились лестницы, и первая волна атакующих поднялась на стену. Нашлось столько лестниц, что 50 человек могли подниматься по ним одновременно. Джордж Пикетт был первым, кто сумел взойти на стену, а вольтижёры вскоре установили свой флаг на стене. Колонна полковника Трусдейла шла на штурм при поддержке артиллерии Томаса Джексона. Они встретили стойкое сопротивление превосходящих сил противника. На помощь пришла бригада Ньюмана Кларка. Генерал Шилдс был ранен несколько раз, когда его люди прорвались на стену. Именно его отряд поднял американский флаг над крепостью.
Попавший под удар с двух сторон, генерал Браво приказал отступить в город. Сам он не успел отойти и был взят в плен добровольцем Шилдса. Ночью мексиканцы отошли в город. Санта-Анна наблюдал падение Чапультепека, когда его помощник воскликнул: «Мексиканский флаг не должен попасть в руки врага».
Los Niños Héroes
Во время сражения шесть кадетов-мексиканцев отказались выполнить приказ генерала Браво об отступлении и продолжали сражаться, пока не были убиты превосходящими силами противника. Их имена: лейтенант Хуан де ла Баррера, кадеты Агустин Мельгар, Хуан Эскутиа, Висенте Суарес, Франсиско Маркес и Фернандо Монтес де Ока. Они погибли один за другим. Последним остался Хуан Эскутиа. Когда приблизились солдаты противника, он схватил мексиканский флаг, обернул его вокруг себя и прыгнул вниз со стены замка. Сейчас в Чапультепекском парке находится монумент в память этого события.
Кадеты вошли в историю Мексики как Los Niños Héroes, «дети-герои» или «героические кадеты».
Батальон Святого Патрика
Во время сражения были казнены тридцать человек из батальона Святого Патрика — ирландцы, перешедшие на сторону Мексики из американской армии. Они попали в плен ещё при Чурубуско, и генерал Скотт держал их ввиду Чапультепека, чтобы они умерли именно в тот момент, когда американский флаг поднимется над цитаделью. Их повесили лицом к крепости в 09:30. Приговор осуществлял полковник Уильям Херни. Когда военный хирург сообщил ему, что у одного из приговорённых ампутированы обе ноги, Херни ответил: «Давайте сюда этого чёртова сукина сына! Мне приказано повесить 30 человек и я это сделаю!»[1]
Ворота Белен и ворота Сан-Косме
Последствия
Сражение стало однозначной победой США. Оно длилось почти весь день, и было жестоким и кровопролитным. Генералы Твиггс, Пиллоу, Шилдс и полковник Трусдейл были ранены. Самые тяжёлые потери были понесены во время атаки Китмана на Белен-Гейт. В этом бою погиб почти весь штаб Китмана.
Санта-Анна потерял генерала Браво, который попал в плен, а генерал Хуан Перес был убит. В порыве ярости Санта-Анна ударил генерала Терреса и отстранил его от командования за потерю Белен-Гейт. В своих мемуарах Санта-Анна называет Терреса «предателем» и делает из него «козла отпущения» во всей истории с обороной столицы.
Интересные факты
Многие американские офицеры получили за это сражение свои первые повышения в звании. Джордж Пикетт, прежде крайне неудачно окончивший Вест-Пойнт (последним в классе), после этого сражения стал широко известен в армии и стране. Лейтенанты и капитаны, сражавшиеся под Чапультепеком впоследствии станут генералами Севера и Юга во время гражданской войны. В сражении участвовали Джордж Макклелан, Улисс Грант, Томас Джексон (знаменитый в будущем Джексон-Каменная-Стена), Джеймс Лонгстрит, Джозеф Джонстон, Джон Седжвик, Льюис Армистед (ранен при Чапультепеке), Джеймс Арчер, Кадмус Уилкокс, и многие другие.
При штурме Чапультепека присутствовал (в качестве журналиста) будущий писатель Томас Майн Рид. Он получил ранение, от которого впоследствии умер.
Напишите отзыв о статье "Сражение при Чапультепеке"
Примечания
- ↑ Bring the damned son of a bitch out! My order was to hang 30 and by God I’ll do it!
Литература
- Alcaraz, Ramon et al. Apuntes Para la Histria de la Guerra entre Mexico y los Estados Unidos
- Bauer, K. Jack, The Mexican War, 1846—1848
- Nevin, David; editor, The Mexican War (Time-Life The Old West Series, 1978)
- Ramsey, Albert C. The Other Side
- Scott, Winfield. [www.dmwv.org/mexwar/documents/mexcity.htm Official Report]
- Танасейчук, А.Б. Майн Рид: Жил отважный капитан / М.: Молодая гвардия, 2012. - 388 с. (Жизнь замечательных людей).
Отрывок, характеризующий Сражение при Чапультепеке
– Так что же? только? – спросил он.– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
