Джонстон, Джозеф

Джозеф Эгглстон Джонстон англ. Joseph Eggleston Johnston <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Джозеф Джонстон</td></tr>
Член Палаты представителей от 3-го избирательного округа Виргинии
4 марта 1879 — 3 марта 1881
Предшественник:	Гилберт Уокер
Преемник:	Джордж Уайз
Рождение:	3 февраля 1807(1807-02-03) Фармвилл, Виргиния, США
Смерть:	21 марта 1891(1891-03-21) (84 года) Вашингтон, США
Военная служба
Годы службы:	1829—1861 (США) 1861—1865 (КША)
Принадлежность:	США Конфедеративные Штаты Америки
Звание:	бригадный генерал (США) генерал (КША)
Сражения:	Семинольские войны Американо-мексиканская война Гражданская война в США Первое сражение при Бул-Ране Сражение при Севен-Пайнс Битва за Атланту Сражение при Бентонвилле

Джозеф Эгглстон Джонстон (англ. Joseph Eggleston Johnston) (3 февраля 1807—21 марта 1891) — бригадный генерал армии США и генерал армии Конфедеративных Штатов Америки во время Гражданской войны. Джонстон командовал Северовирджинской армией в начале кампании на полуострове, но был ранен в сражении при Севен-Пайнс и заменен на генерала Роберта Ли. После выздоровления его отправили на помощь осажденному Виксбергу, а в декабре 1863 он стал командиром Теннессийской армии и участвовал в битве за Атланту.

Довоенная карьера

Джозеф Джонстон родился в Лонгвуд-Хауз, поместье около Фармвилля в вирджинском округе Принс-Эдвард. Его родителями были судья Петер Джонстон (1763–1831) и Мэри Валентайн Вуд (1769–1825), племянница губернатора Вирджинии, Патрика Генри. Его назвали в честь майора Джозефа Эгглстона, известного вирджинского политика и конгрессмена, под командованием которого его отец воевал во время Войны за независимость.

В июле 1825 года Джонстон поступил в военную академию Вест-Пойнт, где учился на одном курсе с Робертом Ли и Теофилусом Холмсом. Он окончил академию 13-м по успеваемости в выпуске 1829 года и был определён в 4-й артиллерийский полк в звании второго лейтенанта. Он служил в форте Коламбус и в форте Монро, а в 1832 году участвовал в «Войне Чёрного Ястреба», хотя фактически не участвовал в боях. В 1832 - 1833 годах он служил в гарнизоне Чарльстонской гавани во время северокаролинского «Нулификационного кризиса», затем служил в гарнизонах форта Монро и форта Макон. В 1834 - 1836 годах находился на топографической службе.

31 июля 1836 года получил звание первого лейтенанта.

С 22 февраля по 21 мая 1836 года Джонстон участвовал в семинольских войнах в должности адъютанта при генерале Скотте. 31 мая 1837 года Джонстон уволился из армии и стал гражданским инженером, однако 7 июля 1838 года вернулся в армию в звании первого лейтенанта корпуса инженеров-топографов. В от же день он получил временное звание капитана за храбрость, проявленную в боях с индейцами в 1836 году.

10 июля 1845 года Джонстон женился в Балтиморе на Лидии Маллиган Симс МакЛэйн (1822–1887), дочери Льюиса МакЛэйна, президента железнодорожной кампании «Baltimore and Ohio Railroad». В их семье детей не было.

Принимал активное участие в войне с Мексикой, где был дважды серьёзно ранен, а также в военных конфликтах с индейским населением. В 1855 году получает звание полковника, а 28 июня 1860 года становится квартирмейстером армии США в чине бригадного генерала.

Гражданская война

Когда в 1861 году его родной штат Виргиния вышел из состава США, Джонстон стал самым высокопоставленным офицером, который подал в отставку и перешёл на сторону Юга.

На Юге Джонстон начал карьеру как генерал-майор добровольческой армии Виргинии. После присоединения вирджинских добровольцев к армии Конфедерации Джонстон быстро продвинулся по служебной лестнице. В течение войны он последовательно возглавлял: армию Шенандоа, Потомакскую Армию Конфедерации, округ Северная Виргиния, Западный округ, армию Теннесси и округ Теннесси-Джорджия, округ Южная Каролина-Джорджия-Флорида. Закончил войну командующим округом Северная Каролина.

Полководческая звезда Джонстона взошла в сражении при Булл-Ране и не заходила до самого конца войны. Джонстон ярко проявил себя в сражении в Семи Соснах, в котором был ранен и заменен Робертом Ли. После выздоровления армия Теннесси под командованием Джонстона пыталась прийти на помощь Джону Пембертону, осаждаемому в Виксбурге Улиссом Грантом. Затем была попытка удержать форт Джексон на Миссисиппи. Там Джонстону в первый раз противостоял Уильям Шерман.

Постоянные неудачи армии Теннесси привели к отставке командующего. Дела у его преемника Джона Худа оказались ещё хуже. Шерман начал свой разорительный (для Джорджии и обеих Каролин) марш к морю, и Конгресс Конфедерации обратился к Джонстону с просьбой возглавить сразу три военных округа.

К несчастью для Юга, людские ресурсы были уже истощены. Джонстон капитулировал перед Шерманом 26 апреля 1865 года на станции Дэрхем.

Послевоенная жизнь

После войны Джонстон поселился в Саванне, штат Джорджия. Был президентом железнодорожной компании в Арканзасе, а также занимался страховым бизнесом. В 1877 вернулся в Ричмонд. В 1879—1881 годах был конгрессменом от Демократической партии. В 1887 году президент Гровер Кливленд назначил его на должность Уполномоченного по железным дорогам, где он и прослужил до своей смерти. Джонстон, как и Ли, никогда не забывал великодушия человека, которому они сдались. Когда Шерман умер, Джонстон был одним из тех, кто нес его гроб на похоронах в Нью-Йорке 19 февраля 1891 года. Стояла холодная и дождливая погода, но Джонстон в знак уважения шёл с непокрытой головой. Когда его попросили надеть шляпу, опасаясь за его здоровье, он ответил: «Если бы я был на его месте, а он стоял бы на моем, он бы не надел свою шляпу». В результате он заболел пневмонией и скончался несколько недель спустя в Вашингтоне. Похоронен на мемориальном кладбище в Балтиморе.

Литература

• Джонстон, американские генералы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Ballard, Michael B. Vicksburg, The Campaign that Opened the Mississippi. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 2004. ISBN 0-8078-2893-9.
• Bradley, Mark L. Last Stand in the Carolinas: The Battle of Bentonville. Campbell, CA: Savas Publishing Co., 1995. ISBN 1-882810-02-3.
• Castel, Albert. Decision in the West: The Atlanta Campaign of 1864. Lawrence: University Press of Kansas, 1992. ISBN 0-7006-0748-X.
• Chesnut, Mary, Diary of Mary Chesnut. Fairfax, VA: D. Appleton and Company, 1905. OCLC 287696932.
• Eicher, John H., and David J. Eicher. Civil War High Commands. Stanford, CA: Stanford University Press, 2001. ISBN 0-8047-3641-3.
• McMurry, Richard M. "Joseph Eggleston Johnston." In The Confederate General, vol. 3, edited by William C. Davis and Julie Hoffman. Harrisburg, PA: National Historical Society, 1991. ISBN 0-918678-65-X.
• Sears, Stephen W. To the Gates of Richmond: The Peninsula Campaign. New York: Ticknor and Fields, 1992. ISBN 0-89919-790-6.
• Symonds, Craig L. Joseph E. Johnston: A Civil War Biography. New York: W. W. Norton, 1992. ISBN 978-0-393-31130-3.
• Vandiver, Frank Everson. "Joseph Eggleston Johnston." In Leaders of the American Civil War: A Biographical and Historiographical Dictionary, edited by Charles F. Ritter and Jon L. Wakelyn. Westport, CT: Greenwood Press, 1998. ISBN 0-313-29560-3.
• Warner, Ezra J. Generals in Gray: Lives of the Confederate Commanders. Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1959. ISBN 0-8071-0823-5.
• Woodworth, Steven E. Jefferson Davis and His Generals: The Failure of Confederate Command in the West. Lawrence: University Press of Kansas, 1990. ISBN 0-7006-0461-8.

Ссылки

• [www.encyclopediavirginia.org/johnston_joseph_e_1807-1891 Статья в вирджинской энциклопедии]
• [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Gazetteer/Places/America/United_States/Army/USMA/Cullums_Register/553*.html Register of Officers and Graduates of the United States Military Academy Class of 1829]
• [america-xix.org.ru/personalia/johnston.html Северная Америка. Век девятнадцатый. Персоналии.]
• [www.civilwarhome.com/joejohnston.htm Биография на английском языке]
• [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=4846 Могила Джонстона на сайте Find-A-Grave]

Отрывок, характеризующий Джонстон, Джозеф

Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.