Бржевская, Ирина Сергеевна
| Ирина Бржевская | |
| Дата рождения |
27 декабря 1929 (94 года) |
|---|---|
| Место рождения | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Певческий голос | |
| Жанры | |
| Лейблы | |
| Награды |
|
Ири́на Серге́евна Брже́вская (род. 27 декабря 1929, Москва, СССР) — советская и российская эстрадная певица, сопрано. Окончила ГИТИС по специальности «артистка театра музыкальной комедии». Заслуженная артистка РСФСР (1978). Заслуженная артистка Татарской АССР (1976). Награждена Орденом Почёта. Лауреат фестиваля эстрадной песни в Дрездене (1964).
Биография
Ирина Бржевская родилась в Москве в семье Народного артиста РСФСР С. И. Бржеского[1]. В детстве занималась в балетном и театральном кружках Дворца пионеров.
В 1947 году поступила на вокальное отделение музыкального училища им. А. К. Глазунова, преобразованное в 1951 году в отделение музыкальной комедии ГИТИСа. Обучалась под руководством таких видных специалистов, как Б. Покровский, А. Вовси, Т. Янко. Окончив обучение, в 1953 году Ирина принимается солисткой в железнодорожный джаз-оркестр под управлением Дмитрия Покрасса. Два года Бржевская выступала с оркестром Э. Рознера.
В 1957 году становится организатором ансамбля «Весна», с которым выступает вплоть до 1991 года.
В 1991 году прекратила активную гастрольную деятельность, периодически совместно с другими исполнителями 1950 — 1970-х годов (Тамарой Миансаровой, Владимиром Трошиным) принимает участие в программах-ретро, посвящённых советской песне.
Творчество
Обладая хорошими вокальными данными и самобытной творческой индивидуальностью, активно сотрудничая с радио и телевидением, Ирина Бржевская в 1960 — 1970-е годы стала одной из ведущих эстрадных певиц Советского Союза. Певица тяготеет к песням сюжетным, повествовательным, содержащим подтекст, дающим возможность использовать не только вокальные данные, но и проявить актёрское мастерство. Многие песни стали её «визитной карточкой» («Геологи» А. Пахмутовой[2] на стихи С. Гребенникова и Н. Добронравова, 1959, «Московские окна» Т. Хренникова, стихи М. Матусовского, 1960, «Хороши вечера на Оби» А. Фаттаха на стихи В. Семернина, 1961). Исполняет также старинные романсы, песни Б. Окуджавы под гитару. С песнями советских композиторов Ирина Бржевская много гастролировала. Среди её слушателей были участники крупных советских строительных объектов (БАМ, Атоммаш, КамАЗ), а также любители музыки из таких стран социалистического лагеря, как Венгрия, Польша, ГДР, где в 1964 году с песней «Московские окна» в сопровождении оркестра п/у Ю. Силантьева стала лауреатом Фестиваля эстрадной песни.
Были в репертуаре[3] Бржевской и произведения М. Блантера, С. Заславского, А. Зацепина, Е. Птичкина, В. Левашова, В. Шаинского и др. Только на радио певица записала около 400 песен.
Награды и звания
- Орден Почёта (2000) — за заслуги перед государством, многолетнюю плодотворную деятельность в области культуры и искусства, большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами[4]
- Почётное звание «Заслуженный артист РСФСР» (1978)
Напишите отзыв о статье "Бржевская, Ирина Сергеевна"
Примечания
- ↑ [www.blatata.com/2007/09/06/irina-brzhevskaja.html Ирина Бржевская — биография]
- ↑ [www.pakhmutova.ru/songs/brzewska.shtml Песни Александры Пахмутовой в исполнении Ирины Бржевской]
- ↑ [kkre-20.narod.ru/brzevskaya.htm Ирина Бржевская — репертуар]
- ↑ [kremlin.ru/acts/bank/15872 Указ Президента Российской Федерации от 26 июля 2000 года № 1380 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]. // Официальный сайт Президента России. Проверено 24 июля 2016.
Ссылки
- [www.tones.su/biography/irina_brzhevskaya Ирина Бржевская]
- [www.youtube.com/results?search_query=%D0%98%D1%80%D0%B8%D0%BD%D0%B0+%D0%91%D1%80%D0%B6%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F&aq=f Видеофонотека выступлений Ирины Бржевской на Центральном телевидении]
Отрывок, характеризующий Бржевская, Ирина Сергеевна
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
