Бэбкок, Барбара
| Барбара Бэбкок | |
| Barbara Babcock | |
 Барбара Бэбкок в 1968 году. | |
| Дата рождения: |
27 февраля 1937 (87 лет) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1956—2004 |
Барбара Бэбкок (англ. Barbara Babcock, род. 27 февраля 1937) — американская характерная актриса, лауреат премии «Эмми»[1].
Содержание
Ранняя жизнь
Барбара Бэбкок родилась в Форт-Райли, штат Канзас, но провела большую часть детства в Токио, Япония, так как была дочерью генерала армии США, который находился там по службе. Она научилась говорить на японском языке раньше чем на английском[2]. Она закончила частную школу в Фармингтоне, штат Коннектикут, а после поступила в Колледж Уэллсли.
Карьера
Барбара Бэбкок за свою карьеру, охватывающую пять десятилетий, появилась почти в ста фильмах и телесериалах. В начале карьеры она часто появлялась на телевидении, в таких шоу как «Звёздный путь», «Шоу Люси», «Миссия невыполнима», «Улицы Сан-Франциско», «Старски и Хатч», а на большом экране была заметна в фильмах «День злого оружия» (1968), «Небо с пистолетом» (1969) и «Бей в барабан медленно» (1973).
C 1978 по 1982 год Бэбкок играла роль Лиз Крейг в телесериале «Даллас»[2]. В 1981 году она была приглашена на роль Грейс Гарднер в телесериал «Блюз Хилл стрит», которая стала её прорывом в карьере и принесла ей премию «Эмми» за лучшую женскую роль в драматическом телесериале[2]. После победы на «Эмми» Бэбкок сыграла главные роли в нескольких недолго просуществовавших сериалах, а также снялась в ряде телефильмов[2]. Она была приглашенной звездой в телесериалах «Отель», «Альфред Хичкок представляет», «Золотые девочки», «Чайна-Бич» и «Она написала убийство».
С 1993 по 1998 год Бэбкок снималась в телесериале «Доктор Куин, женщина-врач», где сыграла Дороти Дженнингс, пионера журналистики[2]. Она вновь была номинирована на «Эмми», на этот раз в категории за лучшую женскую роль второго плана в драматическом телесериале[3]. В 1994 году она была включена в список «50 самых красивых людей мира» по версии журнала People[4].
На большом экране Барбара Бэбкок в первую очередь известна по роли строгой матери героини Николь Кидман в фильме «Далеко-далеко» (1992) и жены Клинта Иствуда в картине «Космические ковбои» (2000). Также она появилась в фильмах «Салемские вампиры», «Просёлочные дороги», «Счастливы вместе», «Сердце Дикси» и «Один дома 4». В 2001—2002 годах она сыграла роль матери героини Даны Дилейни в сериале «Пасадена» и в последующие годы не была активна на экране[2].
Напишите отзыв о статье "Бэбкок, Барбара"
Примечания
- ↑ [www.emmys.com/celebrities/barbara-babcock Barbara Babcock at Emmys.com]. Emmys.com. Проверено 30 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CyX3h0YR Архивировано из первоисточника 17 декабря 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [movies.yahoo.com/person/barbara-babcock/biography.html Barbara Babcock- Biography]. Yahoo!. Проверено 30 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CyX5dNWb Архивировано из первоисточника 17 декабря 2012].
- ↑ [www.allmovie.com/artist/p3098 Barbara Babcock biography]. AllRovi. Проверено 10 октября 2012. [www.webcitation.org/6BiFSndev Архивировано из первоисточника 27 октября 2012].
- ↑ [www.imdb.com/name/nm0044823/bio Biography for Barbara Babcock]. Internet Movie Database. Проверено 10 октября 2012. [www.webcitation.org/6BiFTkKyQ Архивировано из первоисточника 27 октября 2012].
Ссылки
- Бэбкок, Барбара (англ.) на сайте Internet Movie Database
|
||||||
Отрывок, характеризующий Бэбкок, Барбара
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
