Вадье, Марк

Марк Гийом Алексис Вадье
фр. Marc Guillaume Alexis Vadier
Портрет на его собственной табакерке.
Дата рождения:	17 июля 1736(1736-07-17)
Место рождения:	Памье, Франция
Дата смерти:	14 декабря 1828(1828-12-14) (92 года)
Место смерти:	Брюссель, Бельгия

Марк Гийо́м Алекси́с Вадье́ (фр. Marc Guillaume Alexis Vadier; 17 июля 1736, Памье — 14 декабря 1828, Брюссель) — деятель Великой французской революции, прозванный «великим инквизитором робеспьеровой тирании».

Биография и карьера

Родился в графстве Фуа. Адвокат, член судейского сословия в Памье; депутат от третьего сословия Фуасского сенешальства в собрании Генеральных штатов 1789 года. В Национальном собрании он заседал на скамьях конституционной партии и вскоре стал известен своими республиканскими взглядами, особенно после смерти Мирабо, когда столько посредственностей, отличавшихся только своей отчаянной наглостью, приобрели знаменитость и влияние.

После ареста короля в Варенне в июне 1791 г. требовал, чтобы Людовик XVI был лишён своей неприкосновенности и предан верховному суду; вскоре, однако, отказался от своего требования, за что был обвинён в отступничестве газетой Марата. Избранный в 1792 г. в Конвент депутатом от департамента Арьеж, Вадье занял место на скамьях партии Горы, голосовал за смерть Людовика без апелляции и отсрочки, содействовал падению жирондистов, сделался президентом Якобинского клуба и членом Комитета общественной безопасности в сентябре 1793 года и отличился там ревностным преследованием врагов революции.

Самый знаменитый из докладов, читанных им от имени комитета, относится к делу Екатерины Тео (Catherine Théos). Сначала союзник Робеспьера, Вадье стал потом его горячим противником и в первый раз старался выставить его честолюбивые замыслы именно по делу Екатерины Тео, иллюминатки, пророчествовавшей в Париже, что скоро явится спаситель Франции. Вадье искусно доказывал, что старуха Тео есть орудие хитрых планов Робеспьера, и что она под именем спасителя разумела Робеспьера; напрасно последний старался спасти обвиняемую.

С тех пор Вадье и Робеспьер стали непримиримыми врагами, и 9 термидора Вадье был одним из обвинителей Робеспьера и горячо способствовал гибели тирана. Однако вскоре был сам осуждён на изгнание вместе c Бийо-Варенном, Колло-д’Эрбуа и Барером 5 фримера III года (2 марта 1795 г.), но скрылся и не показывался до февраля IV года. Приняв участие в заговоре Бабёфа, был схвачен, суду предан не был, но не был также и освобожден: его отправили в Шербург, чтобы оттуда переправить в Кайенну.

18-ое брюмера освободило его, и до января 1816 года он прожил в удалении от дел, во Франции. После второй реставрации ему, как подавшему голос за казнь короля, пришлось удалиться в изгнание в силу закона 12 января 1816 г., — он переехал в Брюссель, где и умер в 1828 году на 93-м году жизни.

Литература

• А. Плюшар. Энциклопедический лексикон , том 8. — Типография А. Плюшара; С.-П., 1837. — С. 34 (Вадье).

Ссылки

• Вадье // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Вадье, Марк

– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.