Вампир в Бруклине
| Вампир в Бруклине | |
| Vampire In Brooklyn | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Стюарт М. Бессер |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
100 мин |
| Бюджет |
$ 14 млн. |
| Сборы |
$ 19 751 736 |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Вампир в Бруклине» — комедийный фильм ужасов Уэса Крейвена с участием Эдди Мерфи, снятый в 1995 году.
Сюжет
Род вампиров угасает. Последний из них, Максимилиан, долгое время обитавший на одном из островов Карибского моря, прибывает на судне в Нью-Йорк, где надеется найти женщину, родившуюся от связи её матери с другим вампиром. С экипажем судна он поступает, как некогда Дракула с командой «Деметры», то есть по пути поедает матросов одного за другим. Неуправляемое судно вызывает настороженность в гавани Нью-Йорка, а картина бойни на корабле приводит работников дока в ужас. По воле случая расследовать дело об убийствах на борту поручают детективу Рите Ведер, которая и появилась на свет в результате связи вампира со смертной женщиной.
Обаятельный и циничный Максимилиан пытается завоевать сердце красавицы, однако в неё так же влюблён её напарник детектив Джастис. Для достижения своей цели Максимилиан создаёт себе помощника-упыря из местного оболтуса Джулиуса, который, впрочем, часто только мешает боссу. В конце концов Максимилиану удаётся очаровать Риту и вынудить произнести «да», после чего он пытается освободить её вампирский потенциал. Однако девушку ужасает необходимость убивать людей ради собственного пропитания, так что она упорно отказывается сделать последний шаг — попробовать человеческую кровь.
Тем временем Джастис выясняет от карибского мага доктора Зеко, что Риту ещё можно вернуть в мир людей — для этого лишь надо убить Максимилиана. Однако полицейский оказывается не способным попасть в сердце вампира деревянным колом. В этот момент Рита делает свой выбор, в итоге Максимилиан погибает именно от её руки.
Джулиус постепенно разлагается — у него выпадает глаз, отваливаются ухо, кисть, затем вся рука. Однако после гибели босса у упыря остаётся хозяйский лимузин. Там Джулиус находит перстень Максимилиана, надев который совершенно преображается. Теперь в Бруклине есть новый вампир…
Актёры
- Эдди Мерфи — Максимиллиан / проповедник Поли / Гвидо
- Анджела Бассетт — детектив Рита Ведер
- Аллен Пэйн — детектив Джастис
- Кадим Хардисон — Джулиус Джонс
- Джон Уизерспун — Сайлес Грин, дядя Джулиуса
- Закес Мокае — доктор Зеко
- Джоанна Кэссиди — капитан Дьюи
- Симби Хали — Никки, соседка Риты по комнате
- Мессири Фримэн — Ева, девушка Джулиуса
- Келли Синнант — полицейский фотограф
- Хсу Гарсия — Энтони
- Митч Пиледжи — Тони
- У. Эрл Браун — громила
Интересные факты
- Эдди Мёрфи сыграл в фильме сразу трёх персонажей: Максимилиана (имеющего два облика — человеческий и вампирский), полного проповедника Поли и белого гангстера Гвидо.
Соответствие традициям жанра
В целом образ вампира в фильме типичен для подобных фильмов — он не выносит свет, вид креста и чеснок, днём спит в гробу, терпеть не может кошек, способен летать, не отражается в зеркале, ходит в чёрном плаще с красной подкладкой, его можно убить только вонзив деревянный кол в сердце. Отличие — вампир не способен создавать других вампиров только через один укус — для этого требуется врождённая предрасположенность, хотя финал фильма ставит под сомнение эту зависимость.
Напишите отзыв о статье "Вампир в Бруклине"
Ссылки
- «Вампир в Бруклине» (англ.) на сайте Internet Movie Database
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Вампир в Бруклине
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.
Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
