Варна (аэропорт)
Поделись знанием:
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
| Аэропорт Варна Летище Варна | |||||||
 | |||||||
 | |||||||
| Информация | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Тип |
гражданский | ||||||
| Страна | |||||||
| Расположение | |||||||
|
Координаты: 43°13′55″ с. ш. 027°49′30″ в. д. / 43.23194° с. ш. 27.82500° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=43.23194&mlon=27.82500&zoom=12 (O)] (Я) | |||||||
| Эксплуатант | |||||||
| Хаб для | |||||||
| Высота НУМ |
70 м | ||||||
| Часовой пояс |
UTC+2 | ||||||
| • Летом |
UTC+3 | ||||||
| Сайт |
[www.varna-airport.com/ www.varna-airport.com] | ||||||
| Карта | |||||||
|
| |||||||
| Взлётно-посадочные полосы | |||||||
| |||||||
| Статистика (2014) | |||||||
| Годовой пассажиропоток |
▲ 1,387,494 чел. | ||||||
Аэропорт Варна (болг. Летище Варна; IATA: VAR, ICAO: LBWN) — аэропорт города Варна, морской столицы Болгарии. Расположен в 7.5 км от центра Варны на территории общин Варны и Аксаково.
В 2011 пассажирооборот аэропорта составил 1 181 832 пассажиров в год, за этот период было произведено 11 263 взлётов-посадок[1].
Содержание
История
История аэропорта берёт своё начало в 1916, когда были построены два навеса первого гидропорта в Болгарии на территории Пейнерджик (сегодня — жилой район «Чайка»). Нерегулярное авиасообщение между Софией и Варной началось между 1919 и 1920 годами, однако первый регулярный рейс появился только в 1947 году. Аэропорт Тигина, расположенный к западу от Аспарухова моста был слишком мал и не соответствовал требованиям современного города. Поэтому в 1946 было принято решение о строительстве нового аэропорта на запад от города, недалеко от деревни (сегодня город) Аксаково. Строительство и модернизация нового аэропорта продолжались годы, терминал был построен только в 1972, а новая взлётно-посадочная полоса — в 1974.
Планы развития
В настоящее время аэропорт Варна переживает рост пассажироперевозок, связанный с ростом индустрии туризма в Болгарии, что привело к необходимости модернизации и расширения аэропорта. В июне 2006 болгарское правительство передало компании Fraport AG Frankfurt Airport Services Worldwide в концессию на 35 лет аэропорты Варны и Бургаса в обмен на инвестиции в 500 млн евро, в том числе на строительствот нового пассажирского терминала в 2008 году.
Авиакомпании и назначения
Регулярные рейсы
- Austrian Airlines
- Austrian Arrows оператор Tyrolean Airways (Вена)
- Bulgaria Air (София, Вена)
- S7 Airlines (Москва—Домодедовo), (Новосибирск-Толмачёво)
Сезонные регулярные рейсы
- Air Moldova (Кишинев)
- airBaltic (Рига)
- airberlin (Дюссельдорф, Берлин-Шёнефельд)
- Bulgaria Air (Лондон-Гатвик, Москва-Внуково, Москва-Шереметьево, Санкт — Петербург, Самара, Калининград)
- British Airways (Лондон-Гатвик)
- Jetairfly (Брюссель)
- Luxair (Люксембург)
- Norwegian Air Shuttle (Варшава)
- Россия (Санкт-Петербург)
- Южные Авиалинии (Одесса)
- Уральские Авиалинии (Екатеринбург, Пермь)
- Wizzair (София)
Чартерные рейсы
- ADRIA (Любляна)
- Air Mediterranee (Париж-Шарль де Голь)
- Air Via (Берлин-Шёнефельд, Берлин-Тегель, Дрезден, Дюссельдорф, Франкфурт, Ганновер, Гамбург, Кельн, Мюнстер, Нюрнберг, Лейпциг/Галле, Падерборн, Штутгарт)
- ALK (Краснодар)
- Armavia (Ереван)
- Belavia (Минск)
- BH Air (Бирмингем, Нюкасл, Ист Мидландс, Лондон-Гатвик, Манчестер, Варшава, Катовице, Познань, Тель Авив)
- Bulgaria Air (Хельсинки-Вантаа, Амстердам, Брюссель, Таллин, Вильнюс, Рига, Тель Авив, Любляна, Ларнака, Катовице, Базель, Мец, Лион, Марсель, Тебриз, Бейрут, Тегеран, Анталия)
- Bulgarian Air Charter (Берлин-Тегель, Падерборн, Дортмунд, Кельн, Ганновер, Франкфурт, Гамбург, Лейпциг/Галле, Штутгарт, Мюнхен, Мюнстер, Нюрнберг, Эрфурт, Вена, Неаполь, Бари, Варшава, Катовице, Вроцлав, Братилава, Тель Авив, Ереван, Бейрут)
- Donavia (Ростов)
- Edelweiss Air (Цюрих)
- Finnair (Хельсинки-Вантаа)
- Globus (Москва-Домодедово)
- Israir (Тель Авив)
- Jetairfly (Брюссель)
- Jettime (Копенгаген, Ольборг)
- Kolavia (Сургут)
- LOT (Варшава, Катовице, Гданьск,)
- Maham Air (Тегеран)
- Primera Air (Биллунд, Хельсинки-Вантаа)
- Red Wings Airline (Москва-Домодедово)
- Россия (Санкт-Петербург)
- S7 Airlines (Москва-Домодедово, Новосибирск)
- Small planet (Таллин, Вильнюс)
- Taban Airline (Тегеран)
- Авиакомпания Таймыр (Москва-Домодедово)
- Thomas Cook Airlines Belgium (Брюссель)
- Thomas Cook Airlines (Бирмингем, Бристоль, Лондон-Гатвик, Манчестер)
- Thomas Cook Airlines Scandinavia (Копенгаген, Биллунн, Осло, Тронхейм, Ставангер, Хельсинки-Вантаа)
- Transavia.com (Амстердам)
- Travel Service (Прага, Лодзь, Варшава)
- UIA (Киев)
- Vim Avia (Москва-Домодедово)
- Windrose (Киев)
- XL Airways France (Париж-Шарль де Голль)
- XL Airways Germany (Дюсельдорф, Лейпциг, Нюрнберг)
- Авиакомпания «Ямал» (Казань, Калининград)
- РусЛайн (Белгород)
Напишите отзыв о статье "Варна (аэропорт)"
Примечания
- ↑ Статистика за 2011 год www.fraport.com/content/fraport-ag/en/misc/binaer/investor_relations/traffic_data/fraport-group/2011-eng/2011-gesamt/jcr:content.file/2011_engl.xls
Ссылки
- [www.varna-airport.bg/ Официальный сайт]
- [varna.info.bg/english/airport_en.htm История аэропорта Варна]
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Варна (аэропорт)
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
