Вербицкий, Михаил Михайлович

Михаил Вербицкий укр. Михайло Вербицький
Автолитография Т. Маэргофера, кон. XIX века
Основная информация
Полное имя	Михаил Михайлович Вербицкий
Дата рождения	4 марта 1815(1815-03-04)
Место рождения	Яворник-Руськи, Австрийская империя (ныне: Подкарпатское воеводство, Польша)
Дата смерти	7 декабря 1870(1870-12-07) (55 лет)
Место смерти	Млыны
Профессии	композитор
Инструменты	Вокал, народные инструменты, симфонические инструменты, гитара
Жанры	Украинская музыка, Христианская духовная музыка, Авторская песня
Сотрудничество	Павел Чубинский

Михаил Михайлович Вербицкий (укр. Михайло Михайлович Вербицький); 4 марта 1815 — 7 декабря 1870) — композитор, общественный деятель, священник, автор музыки гимна Украины «Ще не вмерла України...».

Биография

Михаил Вербицкий родился 4 марта 1815 года в селе Яворник-Руськи (польск. Jawornik Ruski) (Польша) и был крещен в селение Улюч (польск. Ulucz), где его отец служил священником в старинной деревянной Вознесенской церкви. Когда мальчику исполнилось 10 лет, его отец умер. Над Михаилом и его младшим братом Володиславом взял опекунство дальний родственник — пшемысльский владыка Иоанн (Снегурский), один из видных деятелей Украинской греко-католической церкви. Вначале они вместе с братом учились в гимназии, а после — в лицее.

В 1828 году при пшемысльской кафедре епископ Иоанн основал хор, а после и музыкальную школу, в которой и научился петь Михаил. Уже на Пасху следующего 1829 года этот хор дебютировал в праздничном богослужении, где Михаил вместе с Иваном Лавровским выступали как солисты. Увидев такой блестящий результат епископ Иоанн приглашает из Чехии квалифицированного дирижёра и композитора — Алоиза Нанке. Именно у Нанке Михаил получил системное музыкальное образование, в частности по композиции. Важное значение для формирования будущего композитора имел репертуар хора, состоящий как и из произведений классических композиторов — Йозефа Гайдна, Вольфганга Амадея Моцарта, так и из музыки украинских композиторов — Дмитрия Бортнянского, Максима Березовского.

Именно духовные концерты Бортнянского наиболее повлияли на музыку Западной Украины и, в частности, на мировоззрение Вербицкого. В то время в церковной музыке преобладало одноголосие и простое двухголосие, а Бортнянский привнёс высокопрофессиональное многоголосие.

Со временем Михаил Вербицкий поступает в Львовскую духовную семинарию. Занятия музыкой не прерываются — Вербицкий руководит хором семинарии, осваивает игру на гитаре, которая сопровождает его потом на протяжении всей жизни. Многочисленные произведения, переложенные или созданные им для гитары, стали популярными в галицком домашнем музицировании. До нашего времени сохранилось созданное им «Поученіе Хитары» (укр. «Поученіє Хітари»), которое стало одним из первых подобных пособий Украины.

Во второй половине сороковых годов девятнадцатого века Михаил Вербицкий обращается к религиозной музыке — в этот период он пишет полную Литургию для смешанного хора (1847), которая и сегодня звучит во многих церквях Западной Украины. Кроме того, он создаёт церковное пасхальное произведение «Ангел Вопияше» (укр. «Ангел вопіяше») и другие церковные композиции.

Когда в конце сороковых годов налаживается активная театральная жизнь, Вербицкий сразу же начинает писать музыкальные номера для украинских театральных спектаклей. Пьесы, которые ставились на театральных сценах Львова и Галиции, большей частью, были переведены и адаптированы как с украинской драматургии и литературы, так и с польской, французской и австро-немецкой драматургии. Музыка в этих пьесах играла очень важную роль, так как вносила в спектакли яркий эмоциональный элемент, а также приближала иностранные сюжеты к украинскому колориту. Поэтому, даже очень посредственные пьесы благодаря музыке Вербицкого получили широкую популярность. Вербицкий написал музыку более чем к 20 спектаклям, в частности: «Верховынцы» (укр. «Верховинці»), «Казак и охотник» (укр. «Козак і охотник»), «Проциха» (укр. «Проциха»), «Жовнир-волшебник» (укр. «Жовнір-чарівник») и др.

Однако политические события повернулись таким образом, что 1848—1849 года стали началом и завершением первого этапа возрождения украинского театра. Поэтому, на протяжении нескольких лет Вербицкий не писал музыки для пьес. В 60-х годах композитор вновь возвращается к этому жанру, так как в Львове открывается театр «Русской Беседы» (укр. «Руської Бесіди»). Для этого театра Вербицкий пишет бытовую мелодраму «Подгоряне» (укр. «Підгіряни»), одну из самых популярных своих пьес, после «Сельские уполномоченные» (укр. «Сільські пленіпотенти»), «Простачка» (укр. «Простачка»), «На людях — ангел, не жена, дома с мужем — сатана» (укр. «В людях ангел, не жена, вдома з мужем сатана») и др.

Сложные жизненные обстоятельства оттянули получение священнического сана до 1850 года (он два раза был вынужден прерывать обучение). В дальнейшем ему несколько лет пришлось переезжать с одного сельского прихода в другой (служил в Завадове и Залужье-Стрилках возле Яворова), пока в 1856 году он не осел в селе Млыны в Яворовщине служа в Покровской церкви, где и прожил остаток своей жизни. Но бедность и тут не оставляла его.

В последние годы жизни композитор занимался педагогической деятельностью, писал статьи, создавал музыку. Среди его учеников были Виктор Матюк и Порфирий Бажанский.

Умер Михаил Вербицкий 7 декабря 1870 года в Млынах, прожив лишь 55 лет. Похоронен возле церкви.

Память

В 2005 году над могилой Михаила Вербицкого была открыта часовня-пантеон (по проекту львовского архитектора Ивана Коваленко) в честь 140-летия украинского национального гимна и 190-й годовщины рождения композитора.

Творчество

Музыковед Ульяна Петрусь собрали список из 133 известных композиций М. Вербицкого. К ним относятся:

• Крупномасштабные светские хоровые работы — 30
• Священные хоровые работы — 37
• Вокальные ансамбли
• Романсы — 10
• Аранжировки народных песен — 10
• Оркестровые работы — 18 работ включая 9 симфоний
• Камерные произведения
• 15 работ для различных инструментов
• Музыка к 12 спектаклям

Ще не вмерла України

Самым известным произведением Михаила Вербицкого является музыка к песне «Ещё не умерла Украины ни слава, ни воля…» (укр. «Ще не вмерла України ні слава, ні воля») на слова Павла Чубинского, впоследствии ставшей Государственным гимном Украины. По поводу даты создания этой песни до сих пор идут споры и предполагается, что она написана в период 1862—1864 гг. Считается, что первое публичное исполнение будущего гимна состоялось 10 марта 1865 года в Перемышле, во время первого на землях Западной Украины шевченковского концерта (композитор сам пел в хоре, которым дирижировал Анатолий Вахнянин). Сразу песня стала настолько популярна среди галицкой молодёжи, что одно время считалась ими народной.

Галерея

• Ulucz Werbyckij 1.JPG

  Памятная доска на месте рождения

• Jawornik Ruski cerkiew 1.jpg

  Яворник Руськи, церковь отца

• Młyny cerkiew.jpg

  Церковь в Млынах, где служил Михаил Вербицкий

• Młyny Werbyckij 4.JPG

  Могила композитора

• Młyny Werbyckij.JPG

  Часовня над могилой композитора

• Młyny Werbyckij 3.JPG

  Памятная доска в Млынах

• WerbyckiGrave.jpg

  Могила Михаила Вербицкого в Млынах

• Stamp of Ukraine s1424 (1).jpg

  Почтовая марка Укрпочты, 2015

Литература

• Andriy V. Szul. The New Grove Dictionary of Opera, edited by Stanley Sadie (1992). ISBN 0-333-73432-7 and ISBN 1-56159-228-5.
• Загайкевич, Марія. Михайло Вербицький — Сторінки життя і творчості — Львів, 1998. — ISBN 966-02-0819-7.
• За волю України. Антологія пісень національно-визвольних змагань. / Упорядник Євген Гіщинський. — Луцьк: Видавництво «Волинська обласна друкарня», 2002. — 316 с.

Отрывок, характеризующий Вербицкий, Михаил Михайлович

Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.