Воскресенский собор (Буэнос-Айрес)
| Православный собор | ||
Воскресенский собор
| ||
| ||
| Страна | Аргентина | |
| Город | Буэнос-Айрес | |
| Конфессия | православие | |
| Епархия | Каракасская и Южно-Американская | |
| Тип здания | православный храм | |
| Основатель | епископ Афанасий (Мартос) | |
| Строительство | 1957—1960 годы | |
| Статус | действующий храм | |
| Состояние | отличное | |
Воскресе́нский собо́р — кафедральной собор Каракасской и Южно-Американской епархии Русской православной церкви заграницей, расположенный в Буэнос-Айресе.
История
Вопрос о строительстве в Буэнос-Айрес православного собора Русской Зарубежной церкви возник в начале 1948 года, когда управляющий приходами РПЦЗ в Аргентине протопресвитер Константин Изразцов вместе с Свято-Троицким храмом и другим имуществом в Аргентине перешёл в юрисдикцию Северо-Американской митрополии, что было расценено как раскол[1].
Для русскоязычной Буэнос-Айресской паствы был осенован приход Воскресения Христова. Первоначально он располагался в съёмном частном доме на улице Облигадо, который был оборудовано под храм. Откуда приход переехал в подвал закрытой католической школы[2].
При архиепископе Иоасафе (Скородумове) были предприняты первые попытки организовать сбор средств на постройку собственного храма, однако поначалу они не увенчались успехом из-за тяжёлого материального положения русской паствы в Аргентине[3].
В конце 1955 года на Буэнос-Айресскую и Аргентинскую епархию был назначен епископ Афанасий (Мартос), который организовал инициативную группу для постройки кафедрального собора.
6 мая 1956 года в день престольного праздника кафедрального в подвальном храме Воскресения Христова епископ Афанасий объявил с церковного амвона о строительстве собора и призвал верующих жертвовать на это дело и помочь в строительстве «своими силами»[4]. Тогда среди русских эмигрантов в Аргентине было много архитекторов, инженеров и техников-строителей, которые могли профессионально помочь в строительстве[3]. Стали поступать пожертвования. В конце года после долгих поисков был приобретён подходящий участок.
В октябре октября 1957 года епископ Афанасий освятил площадь и совершил закладку нового собора на улице Нуньес[4].
Для выбора проекта храма был объявлен конкурс, на который поступило около десяти проектов. Жюри под председательством архиепископа Афанасия выбрало два, которые затем были сведены в один. Автором итоговых проекта и чертежей собора стал инженер Н. В. Баумгартен[5]. Сам архиепископ Афанасий помогал на стройке, возя кирпичи и песок на тачке.
Архиепископ Афанасий (Мартос) так вспоминал о строительстве собора[4]:
Дружно помогали в этом деле добрые люди одни деньгами, а другие работой. Имена всех их увековечены на таблице внутри собора для общего сведения всех и для молитвенного поминовения. Всю железобетонную конструкцию сделал г. Леонтьев жертвенно, бесплатно, как равно и многие работники. Большие пожертвования деньгами и покупкой необходимого для ризницы и благоукрашения храма внесла антиквар Павла Н. Кенигсберг. Сам я трудился физически, не гнушаясь никакой тяжёлой и грязной работы. <…> Сам всячески трудился с каменщиками четыре года. Господь дал силу и способность. В данном случае мне приходилось делать работы, как каменщицкие: кладка кирпича и штукатурка, столярные работы и др., которые в жизни мне и не приходилось делать.
В апреле 1958 года на Пасху в строящемся храме было совершено первое богослужение[3]; с июня того же года в соборе совершились регулярные Богослужения[4].
16 июля 1960 года Воскресенский собор был торжественно освящён[5].
За храмом был построен приходской дом с залом и служебными помещениями на первом этаже и жилым помещением для архиерея — на втором[3].
8 мая 1988 года в рамках торжеств по случаю 1000-летия крещения Руси в Воскресенском кафедральном соборе состоялась Божественная Литургия, которую возглавил Архиепископ Лавр (Шкурла), секретарь Синода РПЦЗ, при сослужении всего клира РПЦЗ в Буэнос-Айресе[6].
24 июля 1988 года, в Воскресенском кафедральном соборе состоялась Божественная Литургия, возглавленная митрофорным протоиереем Владимиром Скалон, в сослужении протоиереев Сергия Иванова, Владимира Шленева и Валентина Ивашевича, иерея Игоря Булатова и дьяконов Николая Радиша и Петра Леонтьева. После Литургии был отслужен Благодарственный Молебен, а затем была освящена памятная медная доска, пожертвованная Совещанием Русских Белых Организаций в Аргентине[6].
4 декабря 2004 года Божественную Литургию в соборе возглавил Первоиерарх РПЦЗ митрополит Лавр (Шкурла). В храме было особенно тесно, так как на богослужение прибыли ученики школы ОРЮР, отменившие свои занятия по случаю праздника[7].
В 2007 году группа клириков и мирян Южно-Американской епархии, настроенных непримиримо к Московскому Патриархату и Акту о каноническом общении решили перейти в юрисдикцию епископа Агафангела (Пашковского), для чего незаконно исключили настоятеля Воскресенского собора митрофорного протоиерея Владимира Скалона из состава Русской православной конгрегации в Аргентине, заведующей имуществом Русской Зарубежной Церкви в этой стране. Одновременно, некоторые раскольники стали публично и неистово требовать от отца Владимира, после совершаемых им богослужений в Воскресенском кафедральном соборе, чтобы он «ушёл из собора», дабы освободить место для другого священника, уже «назначенного в этот собор епископом Агафангелом из Одессы». Всё это очень плохо отразилось на здоровье протоиерея Владимира, который сильно от этого страдал, иногда до слёз[8].
2 ноября 2008 года в рамках дней России в странах Латинской Америки митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Иларион (Капрал), митрополит Аргентинский и Южно-Американский Платон (Удовенко), архиепископ Хустский и Виноградовский Марк (Петровцы), епископ Домодедовский Евтихий (Курочкин), епископ Каракасский Иоанн (Берзинь) совершили в Воскресенском соборе Божественную литургию. Им сослужили члены прибывшей в Аргентину для участия в Днях России делегации в священном сане, клирики Воскресенского собора, а также духовенство Аргентинской и Южно-Американской епархии Московского Патриархата. За литургией пел хор Московского Сретенского монастыря[9].
В 2009 году Генеральная Инспекция Юстиции Аргентины не утвердила проект реформ Устава Конгрегации и вследствие этого не признала законным новый состав Правления Конгрегации, преждевременно и незаконно выбранный на их основании, подчеркнув, что протоиерей Владимир Скалон продолжает быть её законным председателем[10]. Тогда раскольники подали в суд на Генеральную Инспекцию Юстиции, обжаловав это её решение[8].
15 апреля 2010 года Гражданский апелляционный суд Аргентины отклонил апелляцию группы, пытавшейся захватить Русскую православную конгрегацию в Аргентине (Congregacion Ortodoxa Rusa de la Argentina)[11].
25 апреля 2010 года прошли торжества по случаю 50-летия со дня освящения кафедрального собора Воскресения Христова в Буэнос-Айресе. Кафедральный Собор получил в дар от Синода РПЦЗ напрестольный крест и икону святого Сергия Радонежского. Митрополит Платон (Удовенко) вручил в дар Собору икону Царственных Мучеников[11].
22 мая 2010 года скончался многолетний клирик и ключарь собора митрофорный Владимир Скалон, которой ещё в сане диакона участвовал в его освящении в 1960 году[12].
С 2011 по 2014 год в Соборе и в церковном здании проводились ремонтные работ. Была полностью ремонтирована вся крыша над храмом, покрашены свод и верхняя часть внутренних стен храма, ремонтирован и покрашен архиерейский кабинет и установлено в нём охлаждение, были проверены электрические провода и частично проведены новые, в 2013 году наново покрашена нижняя часть фасада храма и входные ворота в храм и в церковный двор, а также и все стены, двери и окна переднего двора[6]. К июню 2014 года были ремонтированы и покрашены стены и пол внутреннего заднего двора за церковным зданием, а также полностью заменена крыша навесов во дворе[13].
Напишите отзыв о статье "Воскресенский собор (Буэнос-Айрес)"
Примечания
- ↑ [rusk.ru/st.php?idar=55705 Русская линия / Библиотека периодической печати / Из истории Аргентинской епархии РПЦЗ (3)]
- ↑ Мигель Паласио [www.pravoslavie.ru/arhiv/print46301.htm 15 лет в Латинской Америке] // Православие.Ru, 6 мая 2011 г.
- ↑ 1 2 3 4 [mospat.ru/ru/2010/08/23/news24657/ В Воскресенском кафедральном соборе Буэнос-Айреса совершена божественная литургия] // mospat.ru 23 августа 2010
- ↑ 1 2 3 4 архиепископ Афанасий (Мартос) [www.fatheralexander.org/booklets/russian/na_%20nive_hristovoj_archb_athanasios.htm «На ниве Христовой»] Издание исправленное и дополненное, 2003 год. Интернет-версия под общей редакцией Его Преосвященства Александра (Милеанта), Епископа Буэнос-Айресского и Южно-Американского.
- ↑ 1 2 [www.odinblago.ru/istoriya_rpc/RusOrthoDiasporaXXv/3/ Священник Владимир Голубцов. Русская православная диаспора во второй половине XX века]
- ↑ 1 2 3 [www.kadet.ru/Pressa/PodYuzhnKrestom32.pdf «Под Южным Крестом» № 32. Июль 2013], стр. 5
- ↑ [www.synod.com/01newstucture/pagesru/novosti2004/vlinargven.html Православная Церковь заграницей]
- ↑ 1 2 [www.anti-raskol.ru/pages/1316 О решении Министерства иностранных дел и культов Аргентины относительно общин РПЦЗ(Аг)]
- ↑ [www.pravoslavie.ru/gallery/gallery72.htm Дни России в странах Латинской Америки / Фотогалереи сайта Православие. Ru]
- ↑ [synod.com/synod/2009/10argentina.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
- ↑ 1 2 [www.russianorthodoxchurch.ws/synod/2010/5buenosairesjournal.html Русская Православная Церковь Заграницей — Официальная Страница]
- ↑ [www.casaderusia.org/ficha-evento.php?idxevent=128 50-летие освящения Воскресенского кафедрального собора в Буэнос-Айресе]
- ↑ [www.kadet.ru/Pressa/Pod_yuzhnym_krestom_38.pdf «Под Южным Крестом» № 38. Июль 2014], стр. 4
Отрывок, характеризующий Воскресенский собор (Буэнос-Айрес)
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
