Вревский, Павел Александрович (1856)

Павел Александрович Вревский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Варшавский вице-губернатор
18 мая 1902 — 15 июня 1908
Предшественник:	князь Алексей Николаевич Лобанов-Ростовский
Преемник:	Семён Павлович Папудогло
Плоцкий вице-губернатор
15 июня 1908 — 1 ноября 1911
Предшественник:	Семён Павлович Папудогло
Преемник:	Захар Захарович Балк
Рождение:	10 июня 1856(1856-06-10) Санкт-Петербург
Смерть:	1917(1917) с. Голубово, </br>Островский уезд, </br>Псковская губерния
Род:	Вревские
Награды:	4-й ст. 2-й ст.

Барон Па́вел Алекса́ндрович Вре́вский (10 июня 1856 — сентябрь 1917) — варшавский и плоцкий вице-губернатор.

Биография

Из дворянского рода Вревских. Сын генерала-от-инфантерии барона Александра Борисовича Вревского (1834—1910) и Анастасии Матвеевны Спасской.

В 1873 году был зачислен в Пажеский корпус «за заслуги дедов, генерал-адъютанта барона Павла Александровича Вревского, убитого в Крыму в 1855 г., и барона Ипполита Александровича Вревского, героя Кавказа».

В 1878 выпущен из камер-пажей корнетом в лейб-гвардии Конный полк. В течение двух лет был полковым адъютантом. 2 марта 1885 произведен в поручики.

С июля 1885 по октябрь 1887 состоял при русской миссии в Риме. В июле 1889 был уволен от службы, по домашним обстоятельствам, с чином штабс-ротмистра. Поселился в псковском имении Голубове. 17 июня 1900 был назначен Островским уездным предводителем дворянства, а в сентябре того же года переведен секретарем Экспедиции церемониальных дел.

Камер-юнкер (1902), коллежский асессор (1902), церемониймейстер (1904), действительный статский советник (1911).

18 мая 1902 назначен Варшавским вице-губернатором, а 15 июня 1908 переведен на ту же должность в Плоцкую губернию. Пробыл Плоцким вице-губернатором до 1911 года, когда уволился со службы по болезни.

Умер в сентябре 1917 в имении Голубово. Похоронен на погосте Врев. Был женат на Светлане Николаевне Лопухиной.

Награды

• Орден Святой Анны 2-й ст. (1906);
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1909).

• Медаль «В память коронации императора Александра III» (1883);
• Медаль «В память царствования императора Александра III» (1896);
• Медаль «В память 300-летия царствования дома Романовых» (1913).

иностранные:

• бухарский орден Золотой звезды 2-й ст.;
• австрийский орден Железной короны 3-й ст.;
• итальянский орден Святых Маврикия и Лазаря, кавалерский крест;
• испанский орден Карла III, кавалерский крест;
• французский орден Почётного легиона, кавалерский крест.

Источники

• Фрейман О. Р. Пажи за 183 года (1711—1894). Биографии бывших пажей с портретами. — Фридрихсгамн, 1894. — СС. 690, 787.
• Памятная книжка Плоцкой губернии на 1911 год. — Плоцк, 1911. — С. 11.
• Список гражданским чинам четвёртого класса на 1915 год. — Пг., 1915. — С. 1496.

Ссылки

• [www.vrev.ru/vrevsky%20pavel%20aleksandrovich2.html Биография на сайте «Врев и окрестности»]

Отрывок, характеризующий Вревский, Павел Александрович (1856)

Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.