Вяткин, Александр Ильич

Александр Ильич Вяткин
Дата рождения	21 сентября 1921(1921-09-21)
Место рождения	пос. Ревда, Свердловская область
Дата смерти	21 апреля 1990(1990-04-21) (68 лет)
Место смерти	г. Ревда, Свердловская область
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1940—1945
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Александр Ильич Вяткин (1921—1990) — старший лейтенант Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Александр Вяткин родился 21 сентября 1921 года в посёлке Ревда (ныне — Свердловская область) в рабочей семье. Окончил семь классов школы, затем школу фабрично-заводского ученичества. Работал слесарем механического цеха Средне-Уральского медеплавильного завода в Ревде. В августе 1940 года Вяткин был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. Первоначально служил в бронетанковых войсках у западной границы СССР. С первого дня Великой Отечественной войны — на её фронтах. Первоначально был танкистом, затем перешёл в артиллерию. Принимал участие в освобождении Белорусской и Литовской ССР. К июлю 1944 года сержант Александр Вяткин командовал орудием 242-го отдельного истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона 371-й стрелковой дивизии 5-й армии 3-го Белорусского фронта.

17 июля 1944 года Вяткин со своим расчётом одним из первых переправился через Неман к югу от Каунаса. В течение шести дней он отражал многочисленные вражеские контратаки, уничтожил 2 танка, 3 бронемашины, а также большое количество солдат и офицеров противника.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за «мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками» сержант Александр Вяткин был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 4729.

За время боевых действий Вяткин три раза был ранен. Конец войны он встретил в Кёнигсберге. После окончания войны он в звании старшего лейтенанта был уволен в запас. Вернулся в Ревду, работал там начальником отдела управления Ревдинского метизно-металлургического завода. Умер 21 апреля 1990 года, похоронен на аллее Славы городского кладбища Ревды.

Был также награждён орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды, Славы 3-й степени, а также рядом медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Отрывок, характеризующий Вяткин, Александр Ильич

– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.