Гариох

Гариох (гэльск. Gairbheach («скалистая область»); англ. Garioch (произн. gee-ree) — историческая область на северо-востоке Шотландии, на побережье Северного моря к северу от Абердина. В настоящее время эта территория входит в состав области Абердиншир.

Крупнейший город Гариоха — Инверури. Территория Гариоха представляет собой приморскую холмистую равнину, поднимающуюся в западном направлении до достаточно значительных горных образований. Основная река области — Дон.

Территория Гариоха исторически была заселена северо-пиктскими племенами. После образования Шотландского королевства в середине IX века Гариох, вероятно, входил в состав одного из семи первых шотландских графств, Мара и Бухана. Однако уже к середине XI века Гариох обособляется от графства Мар и переходит во владение непосредственно королей Шотландии. Известно, что король Вильгельм Лев передал Гариох своему брату Давиду, графу Хантингдонскому. В XIV веке Гариох вновь вернулся в состав графства Мар. На территории области в 1411 г. состоялась знаменитая битва при Харлоу, ознаменовавшая пик противостояния горной и равнинной частей страны. В 1565 г. титул лорда Гариоха унаследовал род Эрскинов.

Литература

• Davidson, John. [www.archive.org/details/inverurieearldom00daviuoft Inverurie and the earldom of the Garioch]. — Edinburgh: D. Douglas, 1878.

Ссылки

• [www.baronage.co.uk/2004b/Garioch.html The Lordship of Garioch: An Ancient Title with Royal Links на сайте Baronage.co.uk]  (англ.)
• [www.nls.uk/maps/detail.cfm?id=240 Карта Абердиншира (с отображённым на ней Гарихом), составленная Германом Моллом в 1732 году.]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Гариох

Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.