Бергер, Герцель

Герцель Бергер
Дата рождения	31 августа 1904(1904-08-31)
Место рождения	Минск, Российская империя
Дата смерти	28 августа 1962(1962-08-28) (57 лет)
Место смерти	Израиль
Гражданство	Российская империя Российская империя</br>Израиль Израиль
Год репатриации	1934
Созывы кнессета	1, 2, 3, 4, 5

Биньямин Герцль Бергер (ивр. ‏הרצל ברגר‏‎; род. 31 августа 1904, Минск, Российская Империя — 28 августа 1962) — израильский общественный и политический деятель, депутат кнессета с 1-го по 5-й созыв от партии рабочих в Эрец-Исраэль (МАПАЙ), доктор политологии и юридических наук.

Биография

Герцль Бергер родился 31 августа 1904 в Минске, Российской Империи (сейчас Беларусь). Его родителями были Ицхак Иосиф Бергер (идиш ‏יצחק יוסף ברגר‏‎), сионистский активист, один из основателей сионистского движения Поалей Цион в Минске, и его жены Мирьям Гольдштейн (ивр. ‏מרים גולדשטיין‏‎). Родной дядя Герцля, Иегуда Лейб Бергер, был сионистским активистом и педагогом.

Получил образование в средней школе в Минске и Йенском Университете, Германия (позже получившем имя Фридриха Шиллера). В 1917—1921 гг. был активистом нелегальных молодёжных сионистских движений «ха-Шомер ха-цаир» (ивр. ‏הַשּׁוֹמֵר הַצָּעִיר‏‎ — «Юный страж») и «ха-Хавер» (ивр. ‏החבר‏‎ — «Друг, Товарищ») в Российской Империи и Советской России.

В 1921 переехал в Польшу и присоединился к партии «Поалей Цион ямин». В период между 1931 и 1932 годами. Служил секретарем центрального комитета «Поалей Цион» в Германии, после этого вернулся в Польшу где был членом центрального комитета «Поалей-цион сионистские социалисты». В Германии он защитил докторскую диссертацию по юриспруденции.

В 1934 переехал в Палестину. На протяжение многих лет служил членом редакции газеты «Давар». Герцль Бергер был также членом «Хаганы».

Впервые Бергер вошёл в кнессет в 1951 году, заменив Иегудит Симхонит. В том же году, он был переизбран в кнессет 2-го созыва, возглавил подкомиссию по закону об инвалидах, вошёл в законодательную комиссию, комиссию по труду и комиссию кнессета.

В 1955, 1959 и 1961 годах Бергер переизбирался в кнессет. Получал должности в комиссии по иностранным делам и безопасности, законодательной комиссии и комиссии кнессета.

В 1961 году получил премию имени Соколова — премию, присуждаемую муниципалитетом Тель-Авива выдающимся журналистам. Через год Бергер скончался. Его место в кнессете занял Гидон Бен-Исраэль.

В браке с Рахель Кронзон у Герцля Бергера было трое детей — Хая, Шмуэль и Ицхак

Публикации:

• 1967 — Биография: «Книга Герцля Бергера: наследие, статьи, история».

Ссылки

• [www.knesset.gov.il/mk/ru/mk_ru.asp?mk_individual_id_t=314 Бергер, Герцель (рус.)] ([www.knesset.gov.il/mk/eng/mk_eng.asp?mk_individual_id_t=314 англ.], [www.knesset.gov.il/mk/heb/mk.asp?mk_individual_id_t=314 ивр.]) на сайте кнессета

Отрывок, характеризующий Бергер, Герцель

Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.