Гесиод

Гесиод
Ἡσίοδος
Скульптура, традиционно считавшаяся бюстом Сенеки, теперь идентифицирована как изображение Гесиода.
Род деятельности:	поэт
Жанр:	поэзия
Язык произведений:	древнегреческий
[www.lib.ru/POEEAST/GESIOD/ Произведения на сайте Lib.ru]

Гесио́д (др.-греч. Ἡσίοδος; VIII—VII века до н. э.) — первый исторически достоверный древнегреческий поэт, рапсод, представитель направления дидактического и генеалогического эпоса.

Биография

Гесиод родился в Киме в Эолиде, но его отец, обедневший торговец, переселился в Беотию, где крестьянствовал в деревне Аскра, — «тягостной летом, зимою плохой, никогда не приятной», — близ горы Геликон. Что заставило мальчика из бедной крестьянской семьи стать поэтом, неизвестно. Сам Гесиод рассказывает, что в юности, когда он пас скот, к нему явились геликонские нимфы, вдохнули в него дар божественных песен и вручили жезл из пышного лавра — знак отличия рапсода.

Гесиод стал профессиональным рапсодом — исполнителем эпических песен. В своих произведениях он использовал язык и стилистическую технику малоазийского героического эпоса для новых задач религиозного и нравственного учительства. Гесиод выступает как пророк, «призванный» музами вещать истину, и, в отличие от безымянных певцов гомеридов, первым в греческой поэзии определяет себя как личность и называет своё имя.

Предание («Состязание Гомера и Гесиода») повествует о том, что когда царь Халкиды Амфидамант погиб в Лелантской войне, Гесиод участвовал в играх, устроенных в его память, состязался при этом с Гомером и был назван победителем. Стоит отметить, что царь Панед, председатель состязания, отдал предпочтение Гесиоду лишь потому, что тот повествовал о «земледелии и мире», а не «войнах и побоищах». Позже Панед вошел в греческую пословицу как воплощение слабоумия. Состязание датируется рубежом VIII—VII вв. до н. э., что даёт хронологическую опору для времени жизни самого Гесиода.

Творчество

Труды и дни

Наиболее значительное произведение Гесиода — поэма «Труды и дни» (др.-греч. Ἔργα και Ἡμέραι), написанная в форме увещаний, обращённых к брату поэта Персу, который ведёт с Гесиодом тяжбу о наследстве и которого Гесиод убеждает не надеяться на неправедный суд подкупленных «царей» и своё пошатнувшееся состояние поправить упорным трудом. Ухудшение положения крестьянства формирует у Гесиода пессимистическое отношение к современности (изложение мифа о непрерывном ухудшении условий человеческой жизни от золотого века до железного). В поэму введён разнообразный материал нравственных правил и хозяйственных наставлений, она обильно оснащена фольклором: пословицами, поговорками, притчами, баснями, мифами. Изречения: «Кто верит женщине, тот верит вору», «Всякий дающему даст, не дающему всякий откажет» и др.

Во второй части поэмы систематически описываются работы земледельца и мореплавателя, а также приметы, связанные с различными днями месяца.

Теогония

Другая поэма Гесиода, «Теогония» (др.-греч. Θεογονία), является попыткой привести в систему разноречивые эпические сказания о богах и связать богов в единое генеалогическое древо, начиная от предвечных Хаоса, Геи и Эрота и кончая Зевсом, устроителем нынешнего миропорядка, и его потомками.

Другие работы

Остальные сочинения, в древности приписывавшиеся Гесиоду, считаются в современной науке написанными позднее, в VII—VI веках до н.э.

Продолжением «Теогонии» была сохранившаяся лишь в немногих отрывках поэма «Каталог женщин» или «Эойя» — список красавиц, от брака которых с богами произошли герои, родоначальники знатных родов; здесь в генеалогической форме изъяснялось происхождение греческих племён.

«Щит Геракла» — поэма в 480 стихах. В ней не рассказывается о всех подвигах Геракла, а изображается его поединок с чудовищем Кикном, сыном Ареса.

Дошел до нас и ряд названий других произведений Гесиода («Меламподия», «Свадьба Фетиды и Пелея» и др).

Издание Меркельбаха-Уэста (Oxford, 1967, рус. пер. 2001) включает 363 (кроме подложных) сохранившихся в рукописях и найденных на папирусах фрагмента сочинений Гесиода.

Память

Павсаний в «Описании Эллады» (IX, 27) сообщает, что ещё во II веке в Феспиях была некая община, владевшая землями, связанными с именем Гесиода, члены которой хранили все местные предания о нём и показывали посетителям такие реликвии, как официальный список «Трудов и дней».

В честь Гесиода назван кратер на Меркурии (Hesiod) и кратер на Луне (Hesiodus).

Примечания

Литература

Тексты и переводы

Русские переводы:

• Исиода Аскрейского творения. / Пер. А. Фрязиновского. СПб., 1779. XX, 86 стр.
• Творения Гезиода. / Пер. П. И. Голенищева-Кутузова. М., 1807. 85 стр.
• Творения Гезиода Аскрейского. / Пер. А. Огинского. СПб., 1830. XIV, 131 стр.
• Гесиод. Подстрочный перевод поэм с греческого и прим. Г. Властова. СПб., 1885. 280 стр. (Работы и Дни. Теогония. Щит Геракла)
• Гесиод. Работы и дни. Земледельческая поэма. / Пер. В. Вересаева. М.: Недра, 1927. 88 стр. 2000 экз.
• Гесиод. Теогония. / Пер. В. Вересаева. (неоднократно издавался)
• Гесиод. Щит Геракла. / Пер. О. П. Цыбенко. // Вестник древней истории. 1985. № 3.
• Гесиод: Работы и дни, [drevniebogi.ru/wp-content/uploads/2014/02/gesiod-teogonia.htm Теогония] // Эллинские поэты. В переводах В. В. Вересаева / коллектив авторов. — М., 1963. — (Библиотека античной литературы).
• Гесиод. Полное собрание текстов. Поэмы, фрагменты. / вступ. ст. Ярхо В. Н., комм. Цыбенко О. П. и В. Н. Ярхо; пер. «Труды и дни», «Теогония» В. Вересаева, «Щит Геракла» и фрагментов Цыбенко О. П.; ред.коллегия: Ильинская Л. С., Немировский А. И., Цыбенко О. П., Ярхо В. Н.. — М.: Лабиринт, 2001. — 256 с. — (Античное наследие). — ISBN 5-87604-087-8. — Поэмы (Теогония. Труды и дни. Щит Геракла). Фрагменты (Перечень женщин или Эои. Великие Эои. Свадьба Кеика. Меламподия. Сошествие Пирифоя. Идейские дактили. Наставления Хирона. Великие труды. Астрономия. Эгимий. Горнило или Гончары).

Английские и французские переводы:

• В серии «Loeb classical library» (греческие тексты с английским переводом) изданы:
  • [www.archive.org/details/hesiodhomerichym00hesiuoft том I] (№ 57, 1914) — Теогония, Труды и дни, фрагменты, свидетельства (включая «Состязание Гомера и Гесиода»);
  • том II (№ 503) — Щит, Каталог женщин, другие фрагменты (дополненное издание).
• Athanassakis, Apostolos N., Theogony ; Works and days ; Shield / Hesiod; introduction, translation, and notes, Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1983. ISBN 0-8018-2998-4
• В серии «Collection Budé» (греческие тексты и французские переводы) изданы поэмы: Hésiode. Théogonie. — Les Travaux et les Jours. — Bouclier. Texte établi et traduit par P. Mazon. 16e tirage 2002. XXX, 242 p.

Исследования

• Властов Г. Теогония Гезиода и Прометей. СПб., 1897. 579 стр.
• Waltz P. Hésiode et son poème moral. Bordeaux, 1906.
• Martina Hirschberger, Gynaikôn Katalogos und Megalai Ehoiai. Ein Kommentar zu den Fragmenten zweier hesiodeischer Epen. BzA 198. München/Leipzig: K.G. Saur, 2004. Pp. 511. ISBN 3-598-77810-4. [bmcr.brynmawr.edu/2005/2005-02-31.html рецензия];
• Сычёв М. В. [elib.bsu.by/handle/123456789/40847 Русскоязычная историография о Гесиоде]

               ПИСЬМА О ГЕСИОДЕ

Ссылки

• [www.perseus.tufts.edu/hopper/collection?collection=Perseus:collection:Greco-Roman Три поэмы (греч. и англ.)]
• [www.archive.org/details/poetaeminoresgr01gaingoog Схолии Цеца к Гесиоду по изданию 1823 года] (греч.)
• [www.archive.org/details/glossenundschol00flacgoog Глоссы и схолии к «Теогонии» по изданию 1876 года] (греч.)
• [lib.ru/POEEAST/GESIOD/ Гесиод] в библиотеке Максима Мошкова
• [www.krugosvet.ru/articles/08/1000804/1000804a1.htm Гесиод] — статья из электронной энциклопедии Кругосвет.
• [www.varvar.ru/arhiv/texts/akimova3.html Гесиод: научно-поэтическая мудрость] — Акимова Л.И. Искусство Древней Греции: Геометрика и архаика. - СПб.: Азбука-классика, 2007.

Отрывок, характеризующий Гесиод

– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.