Гражданский кодекс Квебека

Гражда́нский ко́декс Квебе́ка (фр. Code civil du Québec) — действующий гражданский кодекс в провинции Квебек (Канада). Гражданский кодекс Квебека вступил в силу 1 января 1994, за исключением нескольких параграфов части о семейном праве, которые были приняты Национальным собранием в 1980-е гг. Он заменил собой Гражданский кодекс Нижней Канады (фр. Code civil du Bas-Canada), принятый Законодательным собранием Провинции Канада в 1865 и действовавший с 1 июля 1866.

Сфера действия Гражданского кодекса

Сфера действия описана в его предварительном положении:

Гражданский кодекс Квебека в соответствии с Хартией прав человека и свобод и общими принципами права регулирует отношения между людьми и права собственности.

По существу Гражданский кодекс — это совокупность норм и правил, в которой по всем рассматриваемым вопросам изложены общие правовые принципы; это закон, применяющийся во всём Квебеке и содержащий как прямо выраженные, так и подразумеваемые положения. По вопросам, рассматриваемым в Кодексе, он является основным для всех других более конкретных законов, хотя другие законы могут дополнять Кодекс или составлять исключения из него.

Гражданский кодекс является краеугольным камнем законодательства Квебека, поэтому в него часто вносятся поправки, чтобы он соответствовал потребностям современного общества.

В Гражданском кодексе Квебека более 3000 параграфов, которые объединены в крупные группы и подгруппы: части, разделы, главы и подразделы. Кодекс состоит из десяти частей:

1. Лица
2. Семья
3. Наследование
4. Право собственности
5. Обязательства
6. Преимущественное требование и ипотека
7. Свидетельство
8. Право давности
9. Лишение прав
10. Международное частное право

История Гражданского кодекса Квебека

Французский колониальный период

С 1608 по 1664 гг. первые колонисты Новой Франции придерживались обычного права (фр. coutume), действовавшего во Франции. В 1664 г. король Франции в статье 33 декрета об учреждении Вест-Индской компании определил, что основным источником права в Новой Франции будет служить парижский обычай (фр. coutume de Paris). Позднее власти добавили к нему le droit français de la métropole, то есть французское право. Оно включало в себя декреты и указы (ordonnances royales), каноническое право, касающееся брака, и римское право, касающееся обязательств, например, договоров и гражданских правонарушений. Также действовали указы королевских интендантов (ordonnances des intendants) и приказы и решения, объявленные Верховным советом (Conseil souverain).

Королевский интендант отвечал за отправление правосудия в колонии, а юристам было запрещено там практиковать. Большинство споров решалось местными нотариусами или приходскими священниками в порядке третейского суда, очень похожем на суд в Древнем Риме. Несмотря на то что зависимость от феодального французского права означала, что Новая Франция была разделена на фьефы (seigneurie), феодалы (или сеньоры) не имели в Новой Франции той же судебной свободы, какой они пользовались во Франции; например, вся уголовная юрисдикция принадлежала интенданту. По этой причине, хотя правом Новой Франции и был парижский обычай, у колонистов было мало доступных средств, чтобы его реализовать.

При Британской империи

После отказа Франции от прав на Канаду ради сохранения Гваделупы по Парижскому договору (1763) Канада перешла под британское право. Однако по всей провинции продолжала одинаково применяться помещичья система землевладения. В 1774 г. британский парламент принял Акт о Квебеке, восстановивший старое французское гражданское право для частного права и сохранивший английское common law для публичного права, в том числе для уголовного преследования. В результате современный Квебек — одна из небольшого количества двухправовых территорий в мире, где сосуществуют две правовые системы.

Акт о Квебеке был отвергнут английским меньшинством, считавшим, что британские граждане должны подчиняться английскому праву. Конституционный акт 1791 разрешил этот спор путём образования Верхней Канады к западу от реки Оттавы (где действовало английское common law) и Нижней Канады (вдоль реки Святого Лаврентия (где сохранялось гражданское право).

Принятие Гражданского кодекса Нижней Канады

Основной закон 1866 года Гражданский кодекс Нижней Канады, главным образом, был создан на базе судебных толкований права, действовавшего на тот момент в Нижней Канаде. Работа Комиссии по кодификации также учитывала опыт модернизации в Кодексе Наполеона 1804 года. В период Канадской конфедерации в Гражданском кодексе Нижней Канады было заменено большинство законов, происходивших от парижского обычая, и туда были включены некоторые элементы английского права, применявшиеся в Нижней Канаде, такие как английские правовые нормы о доверительной собственности. Старый Гражданский кодекс был навеян Луизианским гражданским кодексом, движением Полевого кодекса в Нью-Йорке и правом кантона Во.

Исправленный Гражданский кодекс Квебека

В 1955 Правительство Квебека начало реформу Гражданского кодекса принятием Закона об исправлении Гражданского кодекса (фр. Loi concernant la révision du Code civil). Была учреждена служба по исправлению Гражданского кодекса, составлявшая отчёты, проводившая консультации и вчерне представившая Гражданский кодекс с комментариями квебекскому Национальному собранию в 1978 г. После дполнительных консультаций в 1980-е гг. были приняты некоторые разделы части о семье. Консультации продолжались до начала 1990-х, и полностью Гражданский кодекс был принят 18 декабря 1991 г., а вступил в силу в 1994 г.

Правительство Канады провело пересмотр всех федеральных законов, связанных с частным правом, чтобы они учитывали терминологию, понятия и институты квебекского гражданского права, и 31 января 2001 вынесло на обсуждение Закон о гармонизации федерального и гражданского права (№ 1). Этот законопроект был принят Парламентом Канады и получил королевскую санкцию 10 мая 2001 г. Последующий Закон о гармонизации федерального и гражданского права (№ 2) был принят Парламентом и получил королевскую санкцию 15 декабря 2004.

Процесс преобразования, заменивший Гражданский кодекс Нижней Канады на Гражданский кодекс Квебека, стал крупнейшей законодательной рекодификацией в гражданско-правовой юрисдикции.

Гражданский кодекс Квебека на момент его принятия был законченным сводом гражданского права в Квебеке, включающим судебные толкования положений кодекса, в том числе широкого понятия личная жизнь, защиты прав личности и параграфа о наследовании залога.

Ссылки

• [www2.publicationsduquebec.gouv.qc.ca/dynamicSearch/telecharge.php?type=2&file=/CCQ/CCQ_A.html Гражданский кодекс Квебека]
• [ccq.lexum.com/ccq/home.do?lang=en Гражданский кодекс Квебека Lexum’s, снабжённый комментариями]

Отрывок, характеризующий Гражданский кодекс Квебека

– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.