Конституционный акт 1791 года

Конституцио́нный акт 1791 (англ. Constitutional Act of 1791, официально Закон о материальном обеспечении духовенства (Канада, 1791), 31 Георга III, глава 31) — закон Парламента Великобритании (полное наименование Закон для отмены некоторых частей закона, принятого в четырнадцатый год правления Его Величества и озаглавленного Закон о совершенствовании управления провинцией Квебек в Северной Америке; и для принятия дальнейших мер по управлению названной провинцией).

Согласно Акту управление провинцией Квебек было изменено, чтобы разместить там многочисленных англоговорящих колонистов, известных как лоялисты, которые прибыли из США после Войны за независимость (1775—1783). С момента вступления Акта в силу 26 декабря 1791 Квебек был разделён на две части. Западная часть стала Верхней Канадой (теперь это южная Онтарио), а восточная часть — Нижней Канадой (теперь южный Квебек). Названия Верхняя и Нижняя Канада были даны согласно их положению на реке Св. Лаврентия. В Верхней Канаде сохранялись английское право и институты, а в Нижней Канаде вводились французское право и институты, в том числе помещичье землевладение (сеньорат) и привилегии римско-католической церкви. В обеих колониях устанавливалось представительное правление и создавалось законодательное собрание; при этом в Квебеке до этого никогда не было представительного правления.

Наряду с собранием в колонии создавалась также верхняя палата для богатых землевладельцев, Совет по вопросам законодательства; в состав этого совета входил исполнительный совет, действующий в качестве кабинета министров при губернаторе.

В Конституционном акте также была попытка создать государственную церковь путём выделения резервов для духовенства, то есть предоставления земли, зарезервированной для поддержки протестантского духовенства.

На практике доход от аренды или продажи этих резервов, которые составляли седьмую часть территории Верхней и Нижней Канады, шёл исключительно англиканской церкви, а с 1824 ещё и шотландской церкви. В последующие годы эти резервы создали много сложностей и препятствовали экономическому развитию, став причиной возмущения населения против англиканской церкви и местной олигархии (в Верхней Канаде известной как Семейный пакт, а в Нижней — как клика Шато). Акт критически воспринимался как англо-, так и франкоговорящими; франкоканадцы полагали, что будут находиться в тени английской колонии и могущественных протестантов, а новые англоговорящие колонисты считали, что у франкоканадцев всё ещё слишком много власти. Однако обе группы оценивали Акт и созданные им институты шагом вперёд по сравнению с Актом о Квебеке, который он заменил.

Акт часто рассматривается как переломный момент в развитии франкоканадского национализма, так как он выделил для канадцев (как себя называли франкоканадцы) свою собственную провинцию Нижняя Канада, отдельную от англоговорящей Верхней Канады. Расхождение между этим франкоканадским идеалом отдельной национальной родины и реальностью последующего англосаксонского политического и экономического господства в провинции после 1791 привело к недовольству различных кругов населения. Чувство неудовлетворённости франкоканадцев спецификой нижнеканадской политической и экономической жизни в «их» провинции в конечном счёте послужило причиной восстания в Нижней Канаде 1837—38 гг. Англоканадский средний класс также был недоволен сложившейся олигархической системой и поднял восстание в Верхней Канаде 1837 года.

См. также

• Конституционная история Канады
• Акт о Союзе (1840)
• Канадская партия
• Клика Шато
• Семейный пакт

Литература

• Нохрин И.М. [www.academia.edu/6668370/_._._1763-1791_._ Канада: английская или французская? Утверждение британской колониальной администрации в Квебеке и первые попытки урегулирования межэтнических противоречий (1763–1791 гг.)]. – Челябинск: Энциклопедия, 2013. – 160 с. ISBN 978-5-91274-197-5

Ссылки

• [www.canadiana.org/ECO/PageView/21241/0002?id=f752b62ec396917c Конституционный акт провинции Нижняя Канада]
• [www.academia.edu/6668370/_._._1763-1791_._ Конституционный акт 1791 г.] текст на русском языке в работе Нохрина И.М. Канада: английская или французская? Утверждение британской колониальной администрации в Квебеке и первые попытки урегулирования межэтнических противоречий (1763–1791 гг.)

Отрывок, характеризующий Конституционный акт 1791 года

– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.