Гранжан, Шарль Луи Дьёдонне

Шарль Гранжан
фр. Charles Grandjean
Дата рождения	29 декабря 1768(1768-12-29)
Место рождения	Нанси, департамент Мёрт и Мозель, Франция
Дата смерти	15 сентября 1828(1828-09-15) (59 лет)
Место смерти	Нанси, департамент Мёрт и Мозель, Франция
Принадлежность	Франция Франция
Род войск	Пехота
Звание	Дивизионный генерал
Командовал	Пехотная дивизия
Сражения/войны	Треббия (1799), Гогенлинден (1800), Ваграм (1809)
Награды и премии

Шарль Луи Дьёдонне Гранжан (фр. Charles Louis Dieudonné Grandjean; 29 декабря 1768 — 15 сентября 1828) — французский военный деятель, дивизионный генерал (1 февраля 1805 года), барон Гранжан (31 января 1810 года), участник революционных и наполеоновских войн.

Биография

Шарль Гранжан родился в семье Дьёдонне Франсуа Гранжана (фр. François Dieudonné Grandjean) и Жанны Малец (фр. Jeanne Maletz). 13 февраля 1794 года он женился на Марии Магдалине Фасбур (фр. Phasbourg Marie-Madeleine; 1767—1840), старшей сестре будущего маршала Жоржа Мутона. У них родилось двое детей: Виктор Эме (7 ноября 1794 года) и Октавия (17 апреля 1798 года).

Начав рано службу, к 1792 году он дослужился до звания младшего лейтенанта в 105-м пехотном полку, и служил в этом году в Рейнской армии под началом генерала Кюстина; капитан штаба у Дезе в 1793 году. В мае 1799 взял укреплённый лагерь в Пастренго, и захватил в плен 1,200 вражеских солдат у Адидже, за что был произведён в бригадные генералы прямо на поле боя. Дважды ранен в битве при Треббии, снова отличился в битве при Штокахе, Энгене, Оберхаузене. Командовал резервной дивизией при Гогенлиндене, и отличился стремительной атакой, которая опрокинула венгерский корпус.

Получил звание бригадного генерала 1 февраля 1805 года. 31 августа 1805 года возглавил 2-ю пехотную дивизию Резервного корпуса. Служил под началом маршала Брюна, с которым завоевал шведскую Померанию. В 1807 году маршал Мортье дал ему командование над войсками в Штральзунде, но был вынужден выйти в отставку в августе. В 1808 году в рядах Армии Испании, под руководством маршалов Ланна и Монсея, участвовал в разгроме повстанцев у Лерины; командовал пехотной дивизией при осаде Сарагосы в 1809 году. Воевал с его обычной храбростью при Ваграме, где под ним было убито две лошади. В русской кампании он командовал дивизией 10-го корпуса и был частью гарнизона Данцига. Он отличился в ряде боёв, и был среди пленных после сдачи города.

Награждён военным крестом Святого Людовика в 1814 году, а в период Ста дней командовал 7-й пехотной дивизией 5-го корпуса Рейнской армии. Избран депутатом от департамента Мёрт в 1821 году, и состоял в рядах оппозиции. Его сын, Виктор Эме барон Гранжан д’Альвиль, был адъютантом генерала Мутона с 1813 года и членом Генерального Совета Мёрта.

Воинские звания

• Младший лейтенант (11 мая 1792 года)
• Капитан штаба (21 мая 1793 года)
• Командир батальона (23 сентября 1793 года)
• Полковник штаба (13 апреля 1796 года)
• Бригадный генерал (26 марта 1799 года)
• Дивизионный генерал (1 февраля 1805 года)

Награды

• Легионер ордена Почётного легиона (11 декабря 1803 года)
• Коммандан ордена Почётного легиона (14 июня 1804 года)
• Крест военного ордена Святого Людовика (1814 год)

Литература

• Charles Mullié. Biographie des célébrités militaires des armées de terre et de mer de 1789 à 1850, 1852.

Отрывок, характеризующий Гранжан, Шарль Луи Дьёдонне

Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.