Гроссманн, Эвелин

Эвелин Гроссманн

Эвелин (справа) с тренером Ю. Мюллер (в центре) и С. Ланг
Персональные данные
Представляет	Германия
Предыдущие страны	ГДР
Дата рождения	16 июля 1971(1971-07-16) (52 года)
Место рождения	Дрезден, Саксония
Бывшие тренеры	Ютта Мюллер
Спортивные достижения Лучшие результаты по системе ИСУ (на международных любительских соревнованиях) Сумма: Не соревновалась по Новой судейской системе Завершила выступления

Эвелин Гроссманн (нем. Evelyn Grossmann; родилась 16 июля 1971 года в Дрездене, Саксония, ГДР) — восточно-немецкая и немецкая фигуристка выступавшая в женском одиночном катании. Чемпионка ГДР 1989 и чемпионка Европы 1990.

Э. Гроссманн тренировалась в СК "Хемниц" у легендарной Ютты Мюллер, под руководством которой в 1990 году стала чемпионкой Европы, а годом позже серебряным призёром. В 1993 году она поменяла клуб и тренера, но из-за многочисленных травм не могла квалифицироваться для участия в международных соревнованиях и завершила карьеру.

После этого Э. Гроссманн перешла на тренерскую работу. Сначала работала в Оберстдорфе, затем в СК "Диц". Сейчас она работает тренером "FUN ON ICE" в Нойвиде. Кроме этого она технический специалист и судья ИСУ.

Результаты

Соревнования/Сезон	1987-88	1988-89	1989-90	1990-91	1991-92	1992-93	1993-94	1994-95	1995-96
Чемпионаты мира		7	8
Чемпионаты Европы		7	1	2
Чемпионаты Германии				3	5	4	WD	4	WD
Чемпионаты ГДР	3	1
Skate America				9
Skate Canada International									9
Trophée Lalique		3
Nations Cup				2					8
Мемориал Карла Шефера		2

Отрывок, характеризующий Гроссманн, Эвелин

– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему: