Гуммель, Иоганн Непомук
| Иоганн Непомук Гуммель Johann Nepomuk Hummel | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти |
17 октября 1837 (58 лет) |
| Место смерти | |
| Профессии | |
Гуммель, (иногда Хуммель) Иоган (Ян) Непомук (нем. Johann Nepomuk Hummel или Jan Nepomuk Hummel) (14 ноября 1778, Братислава—17 октября 1837, Веймар) — австрийский композитор и пианист-виртуоз.
Содержание
Биография
Иоганн Непомук Гуммель родился 14 ноября 1778 года в Пресбурге (ныне Братислава). Уже в три года у будущего композитора обнаружились музыкальные способности, а в пять в подарок от отца он получил своё первое маленькое фортепиано, которое хранил до самой смерти. Был женат на Элизабете Рёкел, оперной певице и подруге Бетховена. Возможно, именно ей Бетховен посвятил известную пьесу "К Элизе". [1]
В 1786—1788 годах Гуммель — ученик Вольфганга Амадея Моцарта и Антонио Сальери[2].
С 1793 по 1816 год живёт в столице Австрии городе Вене. Берёт уроки контрапункта у Иоганна Георга Альбрехтсбергера — одного из учителей Бетховена, занимается пением у Антонио Сальери.
С 1795 года Иоганн Непомук стал учеником Йозефа Гайдна, который познакомил юношу с органом, а позже посвятил ему ля бемольную сонату, которую Гуммель с блеском исполнял.
В 1820 году давал уроки игры на фортепиано Юлиусу Бенедикту, которому королева Виктория, за его талант, позднее пожалует дворянский титул[3].
Незадолго до смерти занимался переложением струнных квартетов Бетховена для фортепиано, но замысел так и не был окончен. Дружил с Бетховеном и Шубертом, Шуберт посвятил ему ряд сочинений. Среди учеников Гуммеля — Феликс Мендельсон и Франц Шоберлехнер[4].
Творчество
Музыка И. Н. Гуммеля являет собой переход от классицизма к романтизму. Лучшая часть его наследия — фортепианная музыка, отличительными чертами которой являются виртуозность, сентиментально-романтический характер и изящество мелодики. Одна из его фортепианных пьес ноктюрн «Память дружбы» в 1854 году была оркестрована русским композитором М. И. Глинкой.
Сочинения
- 9 опер
- 5 балетов
- 3 мессы
- 7 концертов для фортепиано с оркестром
- 7 фортепианных трио
- Фортепианный квартет соль мажор
- 2 фортепианных квинтета
- Фортепианный септет до мажор "Militär-septet"
- 6 сонат для фортепиано
- 8 сонат для скрипки и фортепиано
- множество пьес для фортепиано, в том числе 11 сонат, рондо, фантазии, этюды и др.
- Концерт для фагота с оркестром фа мажор
- Концерт для трубы с оркестром ми бемоль мажор
- Концерт для мандолины с оркестром соль мажор
Всего 125 музыкальных произведений.
Книги
- «Школа игры на фортепиано»
- «Обстоятельные указания к фортепианной игре»
Интересные факты
- В 1822 году Гуммель концертировал в России.
- В некоторых сочинениях Гуммель использовал мелодии русских народных песен: «Вариации на темы русских песен» и «Русское рондо» для фортепиано, а также «Полифонические русские народные песни» для 4 голосов, хора и оркестра.
- В фортепианном трио ля мажор, op. 78, использована мелодия украинской народной песни «Ехал казак за Дунай».
Напишите отзыв о статье "Гуммель, Иоганн Непомук"
Примечания
- ↑ [members.aon.at/michaelorenz/elise/ Michael Lorenz: Die enttarnte Elise]
- ↑ Соловьёв Н. Ф.,. Гуммель, Иоганн-Непомук // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Бенедикт, сэр Юлиус // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Шоберлехнер // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Литература
- Соловьёв Н. Ф.,. Гуммель, Иоганн-Непомук // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
|
Это заготовка статьи о композиторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Гуммель, Иоганн Непомук
И Наташа побежала по коридору.Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
