Дельта-блюз

Де́льта-блюз (англ. Delta blues) — один из самых ранних стилей блюза. Название его происходит от области, где он зародился — Дельты Миссисипи — болотистой местности на северо-западе штата Миссисипи (не путать с дельтой реки Миссисипи, расположенной южнее). Этот район простирался от Мемфиса на севере до Виксбурга на юге, реки Миссисипи на западе и реки Язу на востоке. Название «Дельта» скорее не географическое, а историко-культурное понятие. Это место, где после расчистки от лесов и осушения болот стали повсеместно выращивать хлопок. На бескрайних пойменных полях трудились сотни тысяч рабов, а потом полурабов. Основными инструментами, используемыми в дельта-блюзе, являются гитара и губная гармоника.

Дельта-блюз был впервые записан в конце 1920-х. На самых ранних записях обычно один человек поёт и аккомпанирует себе, хотя в это время существовали полноценные коллективы исполнявшие дельта-блюз.

Наиболее известные исполнители

• Jamie Anderson
• Ishman Bracey
• Willie Brown
• R.L. Burnside
• Sam Chatmon
• Bob Cobb
• James Cotton
• Mike Cross
• Артур Крудап
• CeDell Davis
• David Honeyboy Edwards
• Эрл Хукер
• Джон Ли Хукер
• Son House
• Миссисипи Джон Хёрт
• Mississippi Fred McDowell
• Скип Джеймс
• Роберт Джонсон
• Tommy Johnson
• Blind Willie Johnson
• Paul Jones
• Junior Kimbrough
• Rubin Lacy
• Robert Lockwood, Jr.
• North Mississippi All-stars
• Robert Lowery
• Томми Маккленан
• Слепой Вилли Мактелл
• Charley Patton
• Paul Pena
• Pinetop Perkins
• Snooky Pryor
• Johnny Shines
• Санниленд Слим
• Henry Sloan
• Вилли Смит
• Хаунд Дог Тейлор
• Мадди Уотерс
• Bukka White
• Биг Джо Уильямс
• Хаулин Вулф

Ссылки

• [blueshistory.livejournal.com/2588.html История блюза. Дельта-блюз]

Отрывок, характеризующий Дельта-блюз

– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей: