Дорлиак, Ксения Николаевна

Ксения Николаевна Дорлиак
Имя при рождении:	Ксения Николаевна Фелейзен
Род деятельности:	оперная певица, педагог
Дата рождения:	30 декабря 1881 (11 января 1882)(1882-01-11)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	8 марта 1945(1945-03-08) (63 года)
Место смерти:	Москва, СССР
Супруг:	Лев Фабианович Дорлиак
Награды и премии:

Ксения Николаевна Дорлиак (урождённая Фелейзен; 1881/1882—1945) — фрейлина двора императрицы Марии Фёдоровны, впоследствии советская оперная артистка (меццо-сопрано), вокальный педагог и музыкально-общественный деятель.

Обладала гибким голосом красивого тембра, отточенной вокальной техникой и исполнительской культурой. Мать актёра Дмитрия Дорлиака и певицы Нины Дорлиак.

Биография

Родилась 30 декабря 1881 года (11 января 1882 года по новому стилю) в Петербурге в богатой дворянской семье Фелейзен. Вышла замуж за Льва Фабиановича Дорлиака (1875—1914), одного из руководителей государственного банка.

В 1900 году окончила петербургский Смольный институт, где затем до 1906 года преподавала в младших классах фортепьяно и руководила хором. Пению обучалась в 1903—1909 годах в Петербургской консерватории (класс С. Гладкой).

На оперной сцене дебютировала в 1906 году в консерваторском спектакле в партии Марцелины («Свадьба Фигаро» В. А. Моцарта). Окончив с отличием консерваторию, до 1911 года Дорлиак вела концертную деятельность и одновременно совершенствовалась в вокальном искусстве под руководством Н. Ирецкой. В 1911—1912 годах пела в операх Р. Вагнера в парижском театре «Гранд-Опера». 27 апреля 1912 года дебютировала в партии Аиды (одноимённой оперы Дж. Верди) в петербургском Мариинском театре. В 1913—1914 годах гастролировала в Берлине, Праге, Шарлоттенбурге. В 1914 году в связи со смертью мужа оставила сценическую деятельность.

В 1920 году Ксения Дорлиак возобновила концертную деятельность и её последний концерт состоялся в 1937 в Малом зале Московской консерватории.

Преподавательская деятельность

В 1914—1929 годах преподавала в Петроградской консерватории (с 1918 года — профессор, в 1922—1928 годах возглавляла вокальный отдел, а также руководила оперной студией); с 1930 года — в Московской консерватории (сольне и камерноепение; в 1932—1934, 1936—1941 и 1943—1945 годах — декан вокального факультета; в 1944—1945 годах — научный руководитель аспирантуры по сольному пению; в 1933—1934 годах — заведующая, в 1944—1945 годах — художественный руководитель Оперной студией). Также с 1930 года преподавала камерное пение в Музыкальном училище им. Гнесиных. В 1925 году, как педагог, была командирована в Париж и Лондон.

Среди учеников Ксении Дорлиак — Р. Я. Альперт-Хасина, А. Григорьева, Н. Дорлиак, П. Т. Киричек, Е. Кругликова, О. Я. Леонтьева, Л. Мельникова, В. И. Рамм, Г. С. Селюк-Лапина, Т. Талахадзе, Т. Утропина, С. М. Хромченко, И. Шмелев, Е. Шумахер, Е. Шумилова, А. Эпова, Т. Янко, И. Яунзем.

Заслуги

• Доктор искусствоведения (1941).
• Заслуженный деятель искусств РСФСР (1944).
• Награждена орденом Трудового Красного Знамени (1944).

Ссылки

• [www.kino-teatr.net/teatr/activist/363982/bio/ Дорлиак Ксения Николаевна]
• Дорлиак Ксения Николаевна // Отечественные певцы. 1750—1917: Словарь / Пружанский А. М. — Изд. 2-е испр. и доп. — М., 2008.

Отрывок, характеризующий Дорлиак, Ксения Николаевна

Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.