Елагины

Елагины
Правдзиц
Описание герба: Выдержка из Общего гербовника В щите, имеющем голубое поле, каменная стена красного цвета, из которой выходит золотой лев. Щит увенчан обыкновенным дворянским шлемом с дворянской на нём короной, на поверхности которой видны два золотых рога, между которыми обозначенный в щите лев. Намёт на щите голубой, подложен золотом. Щит держат два льва.
Том и лист Общего гербовника:	[gerbovnik.ru/arms/46 I, 46]
Части родословной книги:	VI, III, II
Родоначальник:	Винцентий Елагони
Подданство:
Великое княжество Литовское
Великое княжество Московское
Царство Русское
Российская империя

Эта статья — о дворянском роде. О носителях фамилии см. Елагин.

Ела́гины — русский дворянский род.

Происхождение и история рода

Родоначальник рода Елагиных, Винцентий Елагони, выехал, по легендарным сказаниям древних родословцев, из Рима в 1340 году в Литву, а оттуда в Москву. Род разделился на восемь ветвей.

Несомненно, что род этот существовал в начале XVI века в Новгородской области. Русин Гаврилович Елагин был наместником в Копорье (1579), воеводой: в Пайде (1580), в Колавере (1581), в Ладоге (1582); наместником в Гдове (1585—1586).

Яков Максимович Елагин был убит в сражении с татарами на реке Свияге в 1547 году и имя его было вписано, вместе с другими, в синодик Успенского собора города Москвы на вечное поминовение. Его сын Никита Яковлевич со своим сыном Яковом Яковлевичем, а также Степан Петрович и Фёдор Петрович — все помещики Ржевского уезда — 2 октября 1550 года были пожалованы Иваном Грозным поместьями в московском уезде. Помещик Фёдор Михайлович Елагин был воеводой в Ракоборе в 1567—1572 годах.

Многие Елагины в XVII веке были воеводами, стольниками и стряпчими. Двое Елагиных — новгородский дворянин Пётр Елагин и ржевский дворянин Павел Елагин — были убиты при осаде Смоленска в 1634 году; там же был ранен Григорий Захарьевич, дворянин вотской пятины. Стольник Гавриил Кондратьевич Елагин был воеводой в Таре в 1681 году. Перфилий Иванович Елагин (умерший в 1745 году) был сотником Вотчинной коллегии. Его сын Иван Перфильевич Елагин — историк и поэт, был статс-секретарём при императрице Екатерине II, состоял в масонской ложе.

Стольниками Петра I были: Герасим Фёдорович, Степан Петрович, Илья Степанович и Андрей Степанович. Известен также Елагин, Адриан Никифорович (ум. 1753) — генерал-поручик (с 1742) и обер-гофмейстер.

Род Елагиных внесён в VI, III и II части родословной книги Казанской, Калужской, Курской, Московской, Нижегородской, Псковской, Рязанской, Санкт-Петербургской, Тульской, Тамбовской, Владимирской и Костромской губерний.

Известные представители рода Елагиных

• Елагин, Владимир Николаевич (1831—1863) — писатель.
• Елагин, Перфилий Иванович (?—1745) — сотник Вотчинной коллегии.
  • Елагин, Иван Перфильевич (1725—1794) — историк и поэт.
• Елагин, Иван Фомич (1708—1766) — мореплаватель, участник Великой Северной экспедиции, основатель города Петропавловск-Камчатский.
• Елагин, Василий Дмитриевич (1789—1868) — участник войны 1812 года.
  • Елагин, Николай Васильевич (1817—1891) — писатель и цензор.
• Елагин, Павел Николаевич (1859—1929) — агроном, профессор.
• Елагин, Сергей Иванович (1824—1868) — русский историк военно-морского флота.
• Елагина Авдотья Петровна (урожденная Юшкова, по первому браку Киреевская,1789 — 1877) — хозяйка салона славянофилов.

Ссылки

• [www.history-ryazan.ru/node/10466 История Рязанского края: Елагины]. Проверено 11 июня 2016.

Отрывок, характеризующий Елагины

Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.