Же, Жорж
Поделись знанием:
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
| Жорж Же George Gee |
| ||
| Гражданство |  Канада
| ||
| Родился | 28 июня 1922 Стратфорд, Онтарио, Канада | ||
| Умер | 14 января 1972 Детройт, Мичиган, США | ||
| Рост | 180 см | ||
| Вес | 82 кг | ||
| Позиция | центрофорвард | ||
| Бросок | слева | ||
| Номер(а) | 9 8 17 | ||
| Клуб(ы) | Оуэн-Саунд Грейс (ОХА) Фэлконбридж Фэлконс (ВБХЛ) Канзас-Сити Американс (АХА) Садбери Фруд Тайгерс (СБХЛ) Канзас-Сити Пла-Морс (ЮСХЛ)  Чикаго Блэк Хокс Детройт Ред Уингз
| ||
| Карьера в НХЛ | 1945–1954 | ||
Жорж Же (англ. George «Hully» Gee, 28 июня 1922, Стратфорд, Онтарио, Канада – 14 января 1972, Детройт, Мичиган, США) – канадский хоккеист, центральный нападающий. Провёл 9 сезонов в Национальной хоккейной лиге, выступал за команды «Чикаго Блэк Хокс» и «Детройт Ред Уингз».
Игровая карьера
Жорж Же, родившийся 28 июня 1922 года в Стратфорде (Онтарио), начинал свою карьеру в юниорской хоккейной лиге в команде «Оуэн-Саунд Грейс» (ОХА). В 1943 году он был призван на службу в Канадские вооружённые силы и продолжал играть в хоккей за армейские клубы. После окончания Второй мировой войны Жорж Же дебютирует в НХЛ в команде «Чикаго Блэк Хокс».
В 1948 году Жорж Же в результате обмена оказался в клубе «Детройт Ред Уингз», с которым в сезоне 1949/50 стал обладателем Кубка Стэнли. Отыграв в «Детройте» ещё один год, он возвращается в «Чикаго» и по окончании сезона 1953/54 завершает свою карьеру в НХЛ.
В 1972 году Жорж Же, выступая за ветеранов «Детройта», во время перерыва между вторым и третьим периодами вышел покурить, и, во время курения, с ним случился тяжелый сердечный приступ, в результате которого он скончался.
Награды и достижения
- Обладатель Кубка Стэнли: 1950
- Участник матча всех звёзд НХЛ: 1950
Клубная карьера
| Регулярный сезон | Плей-офф | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Сезон | Команда | Лига | И | Г | П | О | Шт | И | Г | П | О | Шт | ||
| 1939/40 | Оуэн-Саунд Грейс | ОХА | 11 | 8 | 2 | 10 | 10 | — | — | — | — | — | ||
| 1940/41 | Фэлконбридж Фэлконс | ВБХЛ | 2 | 6 | 0 | 6 | 2 | — | — | — | — | — | ||
| 1941/42 | Канзас-Сити Американс | АХА | 37 | 16 | 15 | 31 | 16 | 6 | 3 | 1 | 4 | 8 | ||
| 1942/43 | Садбери Фруд Тайгерс | СБХЛ | 9 | 15 | 4 | 19 | 14 | 3 | 4 | 1 | 5 | 2 | ||
| 1943 | Садбери Фруд Тайгерс | КА | — | — | — | — | — | 3 | 3 | 1 | 4 | 0 | ||
| 1945/46 | Чикаго Блэк Хокс | НХЛ | 35 | 14 | 15 | 29 | 12 | 4 | 1 | 1 | 2 | 4 | ||
| 1945/46 | Канзас-Сити Пла-Морс | ЮСХЛ | 14 | 13 | 9 | 22 | 15 | — | — | — | — | — | ||
| 1946/47 | Чикаго Блэк Хокс | НХЛ | 60 | 20 | 20 | 40 | 26 | — | — | — | — | — | ||
| 1947/48 | Чикаго Блэк Хокс | НХЛ | 60 | 14 | 25 | 39 | 18 | — | — | — | — | — | ||
| 1948-49 | Чикаго Блэк Хокс | НХЛ | 4 | 0 | 2 | 2 | 4 | — | — | — | — | — | ||
| Детройт Ред Уингз | НХЛ | 47 | 7 | 12 | 19 | 27 | 10 | 1 | 3 | 4 | 22 | |||
| 1949/50 | Детройт Ред Уингз | НХЛ | 69 | 17 | 21 | 38 | 42 | 14 | 3 | 6 | 9 | 0 | ||
| 1950/51 | Детройт Ред Уингз | НХЛ | 70 | 17 | 20 | 37 | 19 | 6 | 0 | 1 | 1 | 0 | ||
| 1951/52 | Чикаго Блэк Хокс | НХЛ | 70 | 18 | 31 | 49 | 39 | — | — | — | — | — | ||
| 1952/53 | Чикаго Блэк Хокс | НХЛ | 67 | 18 | 21 | 39 | 99 | 7 | 1 | 2 | 3 | 6 | ||
| 1953/54 | Чикаго Блэк Хокс | НХЛ | 69 | 10 | 16 | 26 | 59 | — | — | — | — | — | ||
| Итого в НХЛ | 551 | 135 | 183 | 318 | 345 | 41 | 6 | 13 | 19 | 32 | ||||
Напишите отзыв о статье "Же, Жорж"
Ссылки
- [www.hockeydb.com/ihdb/stats/pdisplay.php?pid=1875 Статистика Жоржа Же] (англ.) на [www.hockeydb.com The Internet Hockey Database] (англ.)
- [www.legendsofhockey.net/LegendsOfHockey/jsp/SearchPlayer.jsp?player=12699 Биография Жоржа Же] (англ.) на [www.hhof.com/index.html Legends of Hockey] (англ.)
- [www.nhl.com/ice/ru/player.htm?id=8446575#&navid=nhl-search Профиль Жоржа Же] на [www.nhl.com/ru/index.html NHL.com RU]
Отрывок, характеризующий Же, Жорж
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
