Звёздные врата SG-1. Сезон 6
Поделись знанием:
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
| Звёздные врата SG-1. Сезон 6 | |
|---|---|
| Страна |  США,  Канада
|
| ТВ-канал | Syfy |
| Первый показ | 7 июня 2002 — 19 февраля 2003 (Sky1) |
| Количество эпизодов | 22 |
| Дата выхода на DVD | Регион 1: 2 марта 2004 Регион 2: 2 февраля 2004 Регион 4: 19 января 2005 |
| Хронология сезонов | |
| ← Предыдущий | Следующий → |
| Сезон 5 | Сезон 7 |
Список и описание эпизодов шестого сезона американского научно-фантастического телевизионного сериала «Звёздные врата: SG-1», стартовавшего 7 июня 2002 года. Шестой сезон, состоящий из 22 эпизодов, заканчивается 21 марта 2003 года.
Содержание
В главных ролях
- Ричард Дин Андерсон — полковник Джек О'Нилл
- Аманда Таппинг — майор Саманта Картер
- Кристофер Джадж — джаффа Тил'к
- Корин Немек — Джонас Квинн
- Дон С. Дэвис — руководитель проекта генерал-майор Джордж Хаммонд
Эпизоды
| Номер | Название и краткое содержание | Дата премьеры |
|---|---|---|
| 6.01 | «Освобождение (первая часть)» (англ. Redemption (Part 1)) Жена Тил'ка погибает и Раек, обвинив отца в её гибели, хочет драться против гоа’улдов. Джек и Саманта запускают рискованную и непроверенную технологию, пытаясь спасти Землю от очередной атаки. В это же время Джонас Квинн пытается доказать, что он достоин того, чтобы стать членом SG-1. |
7 июня 2002 |
| 6.02 | «Освобождение (вторая часть)» (англ. Redemption (Part 2)) Саманта и Джек на построенном земными учеными корабле попытались отбросить неуправляемые «Звёздные Врата» подальше от Земли. Они отбуксировали их на орбиту и занялись подготовкой червоточины. Тил'к и его сын Райа’к отправились уничтожать оружие Анубиса и попали к нему в плен. |
14 июня 2002 |
| 6.03 | «Падение» (англ. Descent) На орбите Земли появляется заброшенный корабль гоа’улдов. SG-1 и Джейкоб Картер отправляются туда, для исследований. Однако, в результате непредвиденных обстоятельств, SG-1 теряет управление кораблём, и космическое судно падает в океан. |
21 июня 2002 |
| 6.04 | «Замороженная» (англ. Frozen) Работая на месте обнаружения вторых «Врат» в Антарктиде, группа учёных находит под слоем льда женщину, которой около миллиона лет. SG-1 отправляются туда для исследований, однако вскоре оказываются заражены непонятной болезнью. |
28 июня 2002 |
| 6.05 | «Лунатики» (англ. Nightwalkers) Картер, Тил'к и Джонас узнают, что смерть земных учёных имеет какое-то отношение к гоа’улдам, они находят маленький город, жители которого являются частью секретного эксперимента. |
12 июля 2002 |
| 6.06 | «Пропасть» (англ. Abyss) Джек и его симбиот ток'ра спасаются от преследования. Симбиот выскочил изо рта Джека, а Джек попал в плен к гоа’улду Ба’алу. Джек не посвящён в планы ток'ра, но Ба’ал, желая узнать их замыслы, отказался поверить в неосведомленность О’Нилла, и теперь Джека, после каждого «разговора» с Ба'алом, оживляет саркофаг. |
19 июля 2002 |
| 6.07 | «Игра тени» (англ. Shadow Play) Люди Джонаса, просят Землю о помощи в борьбе против врагов их планеты. Они хотят использовать оружие массового поражения. SG-1 старается их удержать от этого. |
26 июля 2002 |
| 6.08 | «Другие парни» (англ. The Other Guys) SG-1 взяты в плен гоа’улдами. Группа учёных пытается организовать спасательную операцию. |
2 августа 2002 |
| 6.09 | «Преданность» (англ. Allegiance) Очередной переезд ток'ра на новую базу. Заминка в пути обнажила давние противоречия между джаффа и ток'ра. Джаффа не смирились с паразитизмом ток’ра, а те, в свою очередь, не приняли воинов джаффа, как равных. Убийство одного из ток'ра и одного джаффа поставило отношения союзников на грань разрыва. |
9 августа 2002 |
| 6.10 | «Панацея» (англ. Cure) SG-1 попадает в мир, где люди с помощью специального лекарства живут без болезней. Но цена такого лекарства велика — они использую королеву гоа’улдов для добычи основного ингредиента панацеи. |
16 августа 2002 |
| 6.11 | «Прометей (первая часть)» (англ. Prometheus (Part 1)) О существовании секретного проекта под названием «Прометей» узнала пронырливая журналистка. Генерал Хаммонд поручил Саманте и Джонасу ознакомить не в меру расторопную даму с проектом «Прометей» — космическим кораблём-гибридом земных и инопланетных технологий. Но у сопровождающей журналистку съёмочной группы на уме далеко не экскурсия. |
23 августа 2002 |
| 6.12 | «Неестественный отбор (вторая часть)» (англ. Unnatural Selection (Part 2)) После инцидента на корабле — попытки захвата корабля нелегальной правительственной группой — SG-1 попадает в далёкий участок галактики. С помощью Тора они возвращаются домой, но получают новое задание от асгардов — починить временное устройство на одной из планет асгардов, где находится очень много репликаторов. |
10 января 2003 |
| 6.13 | «Невидимая сторона» (англ. Sight Unseen) Саманта вернулась на Землю с инопланетным устройством, вскоре у Джонаса начались галлюцинации. По базе поползли существа, виденные только новым членом СГ-1. Саманта и Джек решили, что у Джонаса, как и у его бывшего преподавателя, развилась шизофрения. Но когда проходящие сквозь стены таинственные существа явились Джеку, Саманте стало понятно, что всему виной привезенный ею прибор. |
17 января 2003 |
| 6.14 | «Дым и зеркала» (англ. Smoke And Mirrors) Сенатора Кинси, от которого в своё время зависела судьба проекта «Звездные Врата», застрелил таинственный убийца. На плёнке, снятой на месте убийства скрытой охранной камерой, явственно запечатлелось лицо… полковника Джека О’Нилла. А в его рыбачьем домике нашли снайперскую винтовку. Кому выгодна смерть сенатора? Кто подставил полковника О’Нилла? Теперь судьба и карьера Джека в руках Саманты, Тил’ка и Джонаса, которые взялись за расследование. |
24 января 2003 |
| 6.15 | «Потерянный рай» (англ. Paradise Lost) Мейбурн убедил Джека, Саманту, Джонаса и Тил’ка отправиться на планету для изучения загадочного устройства. Оказавшись на чужой планете, Мейбурн выстрелил в Саманту и попытался удрать через межпространственный портал, созданный изучаемым прибором. Джек вцепился в беглеца, и они вместе оказались на совершенно незнакомой планете. Вскоре к ослепляющему тропическому солнцу и одиночеству присоединилась локальная война между Джеком и Мейбурном. |
31 января 2003 |
| 6.16 | «Метаморфоза» (англ. Metamorphosis) Поспешив на помощь жителям одной деревеньки, SG-1 и русская SG команда оказались в плену у Гоа’улда Ниррти, печально известной своими генетическими экспериментами. В вечных поисках идеального носителя Ниррти занялась «коррекцией» человеческой ДНК. Как и жители деревни, SG-команды превратились в объект экспериментов Ниирти, Саманта — вторая на очереди. Но созданные мутации оказались нестабильными, первый из подопытных погиб, Саманта следующая. |
7 февраля 2003 |
| 6.17 | «Разоблачение» (англ. Disclosure) Генерал Хаммонд с разрешения Пентагона пригласил представителей мировых держав на совещание, где объявил о существовании «Звездных Врат». Скептицизм, недоверие и сомнение — вот самый скромный перечень эмоций, выплеснувшихся на генерала Хаммонда и его коллег. Пытаясь погасить враждебность гостей, сенатор Кинси рассказал о героической команде SG-1, множество раз спасавшей Землю от гибели. |
14 февраля 2003 |
| 6.18 | «Отверженные» (англ. Forsaken) На планете, куда никогда не ступала нога человека, Джек нашел обрывок фотографии. Вскоре SG-1 наткнулись на потерпевший крушение космический корабль и познакомились с оставшимися в живых пассажирами. Саманта предложила помочь отремонтировать корабль, но ситуация осложнилась, когда на корабль напали странные гуманоидные существа, вооруженные современным оружием. Что скрывается за крушением корабля, почему спасшиеся люди любой ценой стремятся уничтожить инопланетных существ? |
21 февраля 2003 |
| 6.19 | «На перепутье» (англ. The Changeling) Ночные кошмары с главным действующим лицом — Апофисом — замучили Тил’ка. Но пробуждение оказалось гораздо тяжелее, чем сон. Наяву — сошлись в одном времени две реальности Тил’ка. В первой реальности он — отважный пожарник, вытаскивающий людей из огня, а во второй — член SG-1, путешествующий на другие планеты через «Звездные Врата». Два мира переплелись причудливым образом так крепко, что уже не понять — где правда, а где вымысел. |
28 февраля 2003 |
| 6.20 | «Воспоминание» (англ. Memento) Очередное испытание «Прометея» закончилось неудачей, после затяжного гиперпрыжка отказала система энергоснабжения. SG-1 с командой корабля застряли в космосе на расстоянии десятков световых лет от Земли. Единственный шанс вернуться домой — найти ближайшую планету с «Звездными Вратами» и доставить через них оборудование и запчасти необходимые для ремонта. |
7 марта 2003 |
| 6.21 | «Пророчество» (англ. Prophecy) Джонас начал видеть будущее. Доктор Фрейзер после нескольких тестов обнаружила у него быстрорастущую опухоль мозга. Джонаса заинтересовали его новые способности, и он не спешит с операцией, особенно, когда его видения могут предотвратить гибель друзей. Первая попытка — уберечь Саманту от травмы — провалилась. По настоянию Джонаса Саманту отстранили от участия в миссии, а её ранило взрывом в лаборатории на базе «Звёздных Врат». Теперь в видении Джонаса гибнут Джек и Тил’к. Можно ли изменить будущее? |
14 марта 2003 |
| 6.22 | «Полный цикл» (англ. Full Circle) Джек застрял на базе в лифте и ему явился… Дэниэл, который сообщил о готовящемся нападении Анубиса на Абидос и попросил Джека о помощи. Остановить Анубиса может только Глаз Ра — древний артефакт, спрятанный на Абидосе. Джек, Саманта, Джонас и Тил’к в компании с бестелесным Дэниэлом отправились на поиски артефакта. Но Анубис не дремлет, отряды Джаффа осадили пирамиду, в которой укрылись SG-1. |
21 марта 2003 |
Награды
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Напишите отзыв о статье "Звёздные врата SG-1. Сезон 6"
Ссылки
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Звёздные врата SG-1. Сезон 6
Соня улыбнулась.– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
