Золотая булла в Римини

Золотая булла Римини (26 марта 1226 года) — разрешение, которое император Священной Римской империи Фридрих II выдал Тевтонскому ордену для свободы действий в Пруссии, куда устремились крестовые походы немецких рыцарей. Булла предоставила автономию (фактически, независимость) рыцарям Ордена, передав им в собственность все осуществлённые или потенциальные завоевания на землях пруссов. «Золотая булла» императора была подписана в итальянском городе Римини и была скреплена золотой печатью, откуда и получила своё название.

История

Золотая булла была, своего рода, гарантией дальнейшей свободы действий ордена в Прибалтике, где уже развернул активные действия Орден меченосцев, являясь своеобразной подстраховкой наученному горьким опытом Тевтонскому ордену. Орден однажды уже неосторожно усилился в самом начале XIII века в венгерском Семиградье (Трансильвания), куда немецкие рыцари были приглашены венгерским королём Андрашем II на поселение для защиты страны от набегов половцев и сдерживания влияния православных валахов. Но немецкие рыцари быстро открыли свои истинные захватнические намерения, обратившись с просьбой о признании своих прав к папе Гонорию III, который незамедлительно объявил колонизованные Орденом территории собственностью Римского престола, фактически контролировавшегося Священной Римской империей. Венгерский король был вне себя от такой дерзости и в 1225 году все рыцари Ордена были изгнаны из страны с последующей конфискацией имущества.

Ситуация в Восточной Пруссии была более благоприятной для действий ордена. В отличие от венгров, относительно малочисленные пруссы ещё не успели образовать своё национальное государство, проживая на территории низкой плотности населения. Близость Германии, а также успешный пример деятельности ордена братьев меча к северу благоприятствовали рыцарям в этом регионе Европы. После изгнания из Венгрии Тевтонский Орден стремился максимально узаконить свою деятельность в регионе, опираясь на помощь и признание Западной Пруссии. В Золотой Булле самым подробным образом определялись детали конституции будущего рыцарского государства, пока представляющего собой небольшой имперский лен, поскольку большая часть прусских земель была ещё не завоёвана.

Отрывок, характеризующий Золотая булла в Римини

– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.