Джонс, Иниго

Иниго Джонс
Основные сведения

Иниго Джонс (Inigo Jones; 15 июля 1573, Лондон — 21 июня 1652, там же) — английский архитектор, дизайнер, художник и сценограф, который стоял у истоков британской архитектурной традиции.

Биография

О ранней жизни Джонса известно мало, за вычетом того, что его отца тоже звали Иниго и что он работал в Лондоне плотником. В 1603 г., пройдя обучение в Италии, молодой Иниго снискал покровительство датского короля Кристиана IV и некоторое время работал у него при дворе. Будучи поклонником венецианца Андреа Палладио, он первым принёс его благородно-классицистическую манеру («палладианство») на север Европы. Укорениться ей было суждено именно в Англии, и заслугу Джонса в этом трудно переоценить.

В 1605-10 гг. Джонс служил придворным художником и архитектором сестры Кристиана — Анны Датской, которая стала королевой Англии. Значительную часть его времени занимала разработка костюмов и декораций к придворным представлениям (маскам) на тексты Бена Джонсона (множество набросков находится на сохранении в Чатсворт-хаусе у герцога Девонширского). В период между 1605 и 1640 гг. Джонс осуществил сценографию более чем 500 театральных представлений.

В 1613 г. он вновь ездил в Италию изучать работы Палладио. В течение последующих 28 лет, с 1615 по 1642 годы, Джонс был главным придворным архитектором Якова I и Карла I. Он применил своё знание произведений Палладио и Скамоцци при постройке домика королевы (Куинс-хаус) в Гринвиче. Эту работу пришлось прервать, когда в 1619 году сгорел Уайтхолльский дворец в Лондоне. В ходе восстановительных работ Джонс построил сдержанный и элегантный Дом банкетов, изнутри решённый как базилика. Единственный зал этого здания украсил Рубенс. Примерно в то же время Джонс работал над капеллой Сент-Джеймсского дворца.

Грандиозные планы перестройки Уайтхолла, которые лелеял архитектор, всё время откладывались, и в свободное время он занялся перепланировкой Ковент-Гардена и Сомерсет-хауса. Считается, что это он принёс в Лондон регулярное градостроительство по итальянскому образцу, создав в Ковент-Гардене первую лондонскую площадь современного образца. Хотя Джонсу приписывается целый ряд зданий в Лондоне, уверенно можно назвать его работой только Дом банкетов. В 1634-42 гг. он занимался расширением городского собора св. Павла, однако эта работа погибла во время Великого лондонского пожара (толковали, что ей вдохновлялся Кристофер Рен при строительстве ныне существующего храма).

С началом гражданской войны в Англии Джонс остался без работы. Более того, он попал в плен к сторонникам Парламента, и на какое-то время всё его имущество было конфисковано. Получив наконец помилование, он принял приглашение графа Пемброка и приступил к перестройке его загородного поместья Уилтон-хаус. Смерть помешала ему осуществить задуманное, так что завершать работы в Уилтон-хаусе пришлось наиболее авторитетному ученику Джонса, Джону Уэббу.

Литература

• Михайловский Е. В. Архитектор Иниго Джонс: Жизнь и творчество. — М.: Изд-во Акад. Архит. СССР, 1939. — 110 с.
• Брекоткина И. П. [www.dissercat.com/content/inigo-dzhons-khudozhnik-renessansnogo-tipa-tvorcheskaya-lichnost-v-kontekste-angliiskoi-khud Иниго Джонс — художник ренессансного типа. Творческая личность в контексте английской художественной культуры конца XVI - первой половины XVII века.] Диссертация ... кандидат искусствоведения. М., 2012. 249 с.

Отрывок, характеризующий Джонс, Иниго

Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.