Иркутская навигацкая школа

Иркутская навигацкая школа — учебное заведение, работавшее в Иркутске с 1745 года.

История школы

Идея создания навигацких школ на востоке России принадлежала Витусу Берингу, который принимал участие в экспедициях на Камчатку. Навигацкие школы были открыты в Якутске, Охотске, Нерчинске.

В 1745 году вице-губернатор Лоренц Ланг открыл в Иркутске школу геодезии. Учителем в школу был назначен швед И. Брокман. В 1754 году губернатор В. А. Мятлев преобразовал школу в школу навигации и геодезии.

В Иркутск прибыли первые учителя: прапорщик Бритов, а в 1755 году учитель геодезии поручик Юсупов с подмастерьем. Смотрителем школы назначен отставной флотский чин Есипов. В 1755 году из Санкт-Петербургского адмиралтейства отправлен в Иркутск штурман Н. Татаринов. Из Санкт-Петербурга также отправили учебные пособия: арифметики, доски аспидные, карты, теодолиты, циркули и т.д.

После смерти Есипова в 1756 году, смотрителем школы назначен Михаил Татаринов.

Школа несколько раз подвергалась реорганизации и передавалась в ведение различных учреждений. Ежегодное финансирование школы составляло 2223 рубля 36 и ¼ копейки. Школа финансировалась из средств Иркутской губернской канцелярии, с 1783 года школа финансировалась из средств Иркутского наместничества. С 1790 года школа финансировалась из государственных средств.

В 1754 году было набрано 32 ученика, хотя по указу Сената полагалось набрать 50 человек. Возраст учеников колебался от 14 до 76 лет. В школе преподавались: арифметика, черчение, геометрия, тригонометрия, алгебра, география, архитектура, судостроение, мореходство, астрономия, рисование, иностранные языки.

В 1758 году из 32 поступивших, школу окончили 11 человек. Из них пятеро было отправлено в Охотск штурманами и для дальнейшего обучения, а другие в Тобольск геодезистами. До 1768 года школу окончили 192 человека — в среднем по 14 в год. Выпускники дворяне отправлялись на флот, разночинцы – в писаря, геодезисты, штурмана и мастеровые адмиралтейства.

При Иркутской навигацкой школе существовала школа японского языка. Школа японского языка была создана в 1736 году в Санкт-Петербурге при Академии наук. Преподавали в ней крещёные японцы, попавшие в Россию после кораблекрушений. В 1753 году школа японского языка была переведена в Иркутск. Школа готовила переводчиков японского языка. В Иркутск из Санкт-Петербурга отправлены три преподавателя японского языка: Свиньин, Панов и Чёрный (фамилии даны при крещении). Позднее в Иркутск приехали преподаватели из Большерецка и Якутска.

Наибольших успехов навигацкая школа достигла при М. Татаринове, за что он получил звание секунд-майора. Михаил Татаринов умер в 1783 году. После ликвидации Нерчинской экспедиции навигацкая школа пришла в упадок.

В 1783 году в школе начали преподавать губернский землемер И. Протопопов и штурман А. Пушкарёв — автор первой карты Байкала. Со временем приём новых учеников прекратился, а в 1795 году оставшиеся 22 ученика были переведены в Главное народное училище. В 1812 году школа была подчинена генерал-губернатору и в том же году упразднена по указанию генерал-губернатора И. Б. Пестеля.

В 1813 году школа вновь начала работать в виде геодезических классов. Потребность в специалистах существовала, в 1830-е предлагалось создать геодезическое училище, но средств на это не выделялось. В 1835 году Государственный совет принял решение навигацкую школу в Иркутске закрыть, а в замен принять 9 человек для Сибири в Константиновский межевой институт.

Выпускники школы

• Кожевин, Иван Ефимович — якутский уездный землемер, картограф, астроном, рисовальщик, автор историко-географических трудов;
• Лосев, Антон Иванович — губернский архитектор Иркутской губернии.

См. также

• История судоходства на Байкале

Литература

• Зоркин В. И. Об иркутской «навигацкой» школе // Иркутская старина. — 1995. — Вып. 3. — С. 24—28.
• Кузнецова М. В. Иркутская навигацкая школа // Сибирский город XVIII-начала XX веков : (Межвуз. сб.). — Иркутск, 1998. — Вып. 1.

Отрывок, характеризующий Иркутская навигацкая школа

– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.