Калатозишвили, Михаил Георгиевич

Михаил Калатозишвили
მიხეილ კალატოზიშვილი
Имя при рождении:	Михаил Георгиевич Калатозишвили
Дата рождения:	19 мая 1959(1959-05-19)
Место рождения:	Тбилиси, СССР
Дата смерти:	12 октября 2009(2009-10-12) (50 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Профессия:	кинорежиссёр, сценарист, актёр

Михаил Георгиевич Калатозишвили (груз. მიხეილ კალატოზიშვილი, 19 мая 1959 — 12 октября 2009) — грузинский и российский кинорежиссёр, актёр и сценарист.

Биография

Михаил Калатозишвили родился 19 мая 1959 года в Тбилиси в семье Георгия Калатозишвили (1929—1984). Внук знаменитого советского режиссёра Михаила Калатозова (1903—1973).

Учился во ВГИКе, на режиссёрском факультете в мастерской народного артиста СССР Ефима Дзигана.

Работал на киностудии «Грузия-фильм». В 1996 году стал режиссёром-постановщиком киностудии «Ленфильм».

Первым широкомасштабным фильмом Калатозишвили стал «Первый после Бога», где он был одним из продюсеров.

Скончался от инфаркта 12 октября 2009 года. Михаила Калатозишвили похоронили 15 октября 2009 года на Новодевичьем кладбище в могилу своего деда Михаила Калатозова.

Фильмография

Фильм	Год	Режиссёр	Сценарий	Продюсер	Актёр
Механик	1981	Y	Y	—	—
Проделки Скапена	1985	Y	—	—	—
Адвокат (Убийство на Монастырских прудах)	1990	—	—	—	Y
Избранник	1991	Y	Y	—	—
День рождения Анны	1992	—	—	—	Y
Мистерии	2000	Y	Y	—	—
Ловитор	2005	—	—	Y	—
Первый после Бога	2005	—	—	Y	—
SOS: Спасите наши души	2005	—	—	Y	—
Ванечка	2007	—	—	Y	—
Дикое поле	2008	Y	—	Y	—

Награды

Номинация на премию «Ника» в категории «Лучшая работа режиссёра» в 2009 году за фильм «Дикое поле»

Проекты

Автор и организатор кинофестиваля «Верные друзья», прошедшего в августе 2009 года в городе Таруса, в местах, где снимался фильм «Верные друзья».

Ссылки

• Михаил Калатозишвили (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [izvestia.ru/news/344636 Мой дед не был советским разведчиком в Америке]

Отрывок, характеризующий Калатозишвили, Михаил Георгиевич

В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала: