Кандагарское ханство

Кандагарское ханство — феодальное государство, существовавшее в территории Афганистана в XVIII—XIX веках. После ослабления Персии и распада Дурранийской империи афганцы сумели создать ряд независимых княжеств — Кандагарское и Гератское. Кандагарское княжество находилось под властью пуштунской династии Баракзай.

История

После смерти в 1793 году Тимур-шаха, правителя Дурранийской империи, на престол взошёл его сын, Заман-хан. Однако его братья, в том числе правитель Герата Махмуд-шах, не признали его первенство. Махмуд-шах объявил о независимости Гератского ханства и выступил против Заман-хана. С 1801 по 1804 годы Махмуд-шах владел Кабулом, затем был свергнут и заточён в тюрьму, но совершил побег и вновь в 1809 году захватил шахский трон. В этом ему помог член влиятельного клана Баракзай, Фатх-хан. Однако в 1818 году Махмуд-шах приказал убить Фатх-хана, в результате чего началась междоусобица, братья Фатх-хана захватили себе по городу: Дост-Мухаммад-хан — Кабул, Пурдиль-хан — Кандагар, а Мухаммад Азим-хан — Пешавар. Гератское ханство осталось последней вотчиной Махмуд-шаха и всей династии Дуррани. Окончательно победить дурранийскую династию барказаям удалось в 1823 году, свергнув Аюб-шаха Дуррани.

Стремление Дост-Мухаммад-хана к главенству не устраивало его братьев, и они подписали соглашение, признав главным Шердиль-хана. Однако, влияние Дост-Махмуда расло и после смерти Шердиля он стал эмиром. В 1834 году Пешавар захватили ситхи под руководством Ранджита Сингха. Это послужило поводом для сближения Дост-Мухаммада с Российской империей. Царский МИД посылает И. В. Виткевича в Афганистан, с целью помирить Дост-Мухаммада и правителя Кандагара Кохандиль-хана. По дороге в Кабул Виткевич посещает Кандагар, где участвует в переговорах иранцев с Кохандиль-ханом о союзе против правителя Герата. В октябре 1837 г. баракзиды осаждают город Герат. Однако в угоду большой политике Россия идет на сближение с Англией и в 1838 году отзывает своих представителей из Афганистана. 25 апреля 1839 года в Кандагар вступают англичане.

Правители

Столица — Кандагар (1818—1855). Не путать со столицей Гильзейского княжества Старый Кандагар.

• Шердиль-хан, сын Паинда-хана (1818—1832).
• Пурдиль-хан, брат Шердиль-хана (сопр. 1818—1829).
• Кохендиль-хан, брат Шердиль-хана (сопр. с 1818, 1832—1839, 1842—1855).
• 1839—1842 — английская оккупация.
• 1855 — присоединён к Афганистану.

Согласно традиции, приписываемой Шер Али-хану Кандагарскому (двоюродному брату Шер Али-хана Кабульского), Кандагарским ханством правили одновременно пятеро единоутробных сыновей Паинда-хана: Кохендиль-хан, Шердиль-хан, Рахмдиль-хан, Пурдиль-хан и Мехрдиль-хан. Сам Шир-Али называет себя сыном Мехрдиля, а Дост-Мухаммада — своим дядей.

Литература

• Массон В.М., Ромодин В.А. История Афганистана. — М.: Наука, 1965. — Т. II. Афганистан в новое время. — 552 с.
• Риштия С.К. Афганистан в ХIХ в. — М.: Наука, 1958. — 486 с.
• Таннер С. Афганистан: история войн от Александра Македонского до падения «Талибана». — М.: Эксмо, 2004. — С. Гл. VI—VIII. — 448 с. — ISBN 5-699-05682-3.
• Ганковский Ю.В. [books.google.ru/books?id=jAH-AgAAQBAJ История Афганистана с древнейших времен до наших дней]. — М.: Мысль, 1982. — 368 с.
• Штейнберг Е.Л. История британской агрессии на Среднем Востоке. — М.: Наука, 1951. — 212 с.
• Ганковский Ю.В. Россия и Афганистан. — М.: Наука, 1989. — 208 с. — ISBN 5-02-016663-4.

Отрывок, характеризующий Кандагарское ханство

Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.