Канчанабури
Город
|
Канчанабу́ри[1] (тайск. กาญจนบุรี) — город на западе Таиланда, административный центр одноимённой провинции.
Провинциальная столица, город Канчанабури (Kanchanaburi), расположенная среди холмов известняка, занимает живописное и стратегически важное место в точке слияния рек Квай Яй и Квай Ной (хотя, по правде говоря, Квай - это просто название, которое присваивается реке Мэкхлонг, когда она протекает через этот регион). Город знаменит благодаря той роли, которую он сыграл во Второй мировой войне, когда здесь были лагерь военнопленных и база для постройки железной дороги Таиланд-Бирма и, самое главное, печально известного моста через реку Квай.
В Канчанабури и в его окрестностях есть множество важных достопримечательностей времён войны, а кроме того, город привлекателен и сам по себе. Большое количество пансионов, стоящих по берегам реки, располагают к тому, чтобы спокойно прожить здесь несколько дней. Окрестности порадуют вас бесчисленными пещерами, ватами и историческими местами, которые можно исследовать, к некоторым из них легко подъехать на велосипеде. Другая характерная черта района - организованные походы и сплавы на плотах по рекам.
За пределами Канчанабури наиболее интересна долина Квай Ной (Kwai Noi), так как именно этим маршрутом прокладывали «Дорогу смерти». Популярностью пользуется поездка на поезде по оставшейся секции этой дороги.
Это путешествие хорошо сочетать с посещением серьёзного музея, метко названного «перевалом Адова Огня» (Hellfire Pass), который расположен к северу от того места, где сейчас конечная станция. Если же пойти вдоль реки Квай Ной до её истоков, то вы окажетесь в Сангкхлабури (Sangkhlaburi), тихом малоизвестном городке на берегу озера, построенном в этнически смешанных стилях.
Он расположен рядом с бирманской границей на «перевале Трех Пагод» (Three Pagodas Pass). Дальше на востоке долина Квай предлагает не меньше интересного. Большой популярностью пользуется такое место, как водопады Эраван (Erawan Falls), а близлежащий Национальный парк Тхам Тхан Лот (Tham Yhan Lot National Park) и его прекрасные пещеры привлекают любителей активного отдыха.
Содержание
История
Город был основан в XVIII веке как крепость для защиты от нападения бирманцев. В 1942 году в городе, находящемся под японской оккупацией, началось строительство железнодорожного моста через реку Кхвэяй, являвшегося участком Тайско-Бирманской железной дороги, известной также как «Дорога смерти»[2]. Около половины заключенных, работающих на строительстве умерли от болезней, жестокого обращения или несчастных случаев. Эти события легли в основу романа Пьера Буля «Мост через реку Квай», по которому Карл Форман и Майкл Уилсон написали сценарий широко известного одноимённого фильма, снятого британским режиссёром Дэвидом Лином и получившего 7 премий «Оскар», а также ряд других кинематографических наград.
Географическое положение
Город находится в южной части провинции, в месте, где реки Кхвэяй и Кхуэной сливаются в реку Мэкхлонг, на расстоянии приблизительно 110 километров к западу-северо-западу (WNW) от столицы страны Бангкока. Абсолютная высота — 16 метров над уровнем моря[3].
Климат
| Климат Канчанабури | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Абсолютный максимум, °C | 37 | 40 | 42 | 43 | 42 | 38 | 37 | 37 | 38 | 37 | 37 | 35 | 43 |
| Средний максимум, °C | 32 | 35 | 37 | 37 | 35 | 33 | 33 | 32 | 32 | 31 | 31 | 31 | 33 |
| Средняя температура, °C | 24 | 27 | 29 | 31 | 30 | 28 | 28 | 27 | 27 | 26 | 25 | 24 | 27 |
| Средний минимум, °C | 17 | 20 | 22 | 25 | 25 | 24 | 23 | 23 | 23 | 22 | 20 | 17 | 22 |
| Абсолютный минимум, °C | 5 | 11 | 11 | 17 | 21 | 22 | 21 | 22 | 20 | 18 | 12 | 8 | 5 |
| Норма осадков, мм | - | 10 | 30 | 70 | 120 | 80 | 110 | 90 | 190 | 180 | 60 | - | 980 |
| Источник: [www.weatherbase.com/weather/weather.php3?s=5484&cityname=Kanchanaburi-Thailand Weatherbase] | |||||||||||||
Население
По данным переписи 2000 года численность населения города составляла 52 369 человек[4].
Экономика и транспорт
В городе расположены две бумажные фабрики. Также, помимо бумаги, продуктами городского экспорта являются рис и табак[2]. Сообщение Канчанабури с другими городами осуществляется посредством железнодорожного и автомобильного транспорта. Ближайший гражданский аэропорт расположен в районе Пхотхарам, провинции Ратбури[3].
Напишите отзыв о статье "Канчанабури"
Примечания
- ↑ Словарь географических названий зарубежных стран. — 3-е изд. перераб. и доп.. — М.: Недра, 1986. — 459 с.
- ↑ 1 2 [www.britannica.com/EBchecked/topic/310878/Kanchanaburi Kanchanaburi] (англ.). Britannica Online Encyclopedia. Проверено 3 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FmPA6jEs Архивировано из первоисточника 10 апреля 2013].
- ↑ 1 2 [www.fallingrain.com/world/TH/50/Kanchanaburi.html Kanchanaburi, Thailand Page] (англ.). Fallingrain Global Gazetteer. Проверено 3 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FmPAp3JN Архивировано из первоисточника 10 апреля 2013].
- ↑ [www.citypopulation.de/Thailand-Cities.html THAILAND. Cities & Municipalities] (англ.). City Population. Проверено 3 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Fj6hdzdU Архивировано из первоисточника 8 апреля 2013].
Ссылки
- [turizm.world/tailandskij-gorod-kanchanaburi.html Таиландский город Канчанабури]
|
Это заготовка статьи по географии Таиланда. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Канчанабури
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
