Кара-Мурза, Владимир Алексеевич

Владимир Алексеевич Кара-Мурза
Владимир Кара-Мурза на первом митинге движения «Солидарность» (21.02.2009).
Имя при рождении:	Владимир Алексеевич Кара-Мурза
Род деятельности:	журналист, теле- и радиоведущий
Место рождения:	СССР, РСФСР, Москва
Отец:	Алексей Кара-Мурза
Мать:	Майя Кара-Мурза
Супруга:	Маргарита
Дети:	сын: Владимир

Влади́мир Алексе́евич Кара́-Мурза́ (24 октября 1959, Москва) — российский журналист, теле- и радиоведущий, колумнист. Член Академии российского телевидения с 2007 года.

Биография

Владимир Кара-Мурза родился 24 октября 1959 года в Москве. В 1981 году окончил исторический факультет МГУ по специальности «преподаватель истории новейшего времени». На параллельном потоке с ним учился Олег Добродеев.

С 1982 по 1992 годы занимался частным репетиторством по истории, работал дворником.

Работа в СМИ

Телевидение

На телевидении с 1992 года.

В 1992—1993 годах — старший редактор еженедельной программы Евгения Киселева «Итоги» на РГТРК «Останкино» (ныне — «Первый канал»). В 1993 году вместе с Киселёвым и другими журналистами «Итогов» перешёл в первую в России частную общенациональную телекомпанию НТВ, основанную в том же году Владимиром Гусинским.

В 1993—1995 годах — корреспондент службы информации телекомпании НТВ. С апреля 1995 по 11 апреля 2001 года — автор и ведущий информационно-аналитической программы «Сегодня в полночь» на телеканале НТВ. С марта 2000 по январь 2002 года — также автор и ведущий еженедельной исторической программы «Свидетель века», изначально выходившей на НТВ, затем — на «ТВ-6».

Во время конфликта между владельцем телекомпании НТВ Гусинским и её основным кредитором компанией «Газпром» в ночь на 14 апреля 2001 года Владимир Кара-Мурза приехал в редакцию телеканала на 8-м этаже телецентра «Останкино», где вступил в жёсткую полемику с представителями компании «Газпром». В тот же день вместе с группой ведущих журналистов НТВ написал заявление об уходе с канала, не желая работать «под контролем государства», и перешёл в штат телекомпании Бориса Березовского «ТВ-6».

С мая 2001 года по январь 2002 года — автор и ведущий информационно-аналитической программы «Сегодня на ТВ-6» (с 3 сентября 2001 года название программы было изменено на «Грани») на телеканале «ТВ-6». Последний эфир программы на «ТВ-6» состоялся в 23.00 21 января 2002 года, за час до отключения вещания телекомпании по распоряжению судебных приставов. После закрытия «ТВ-6» вместе с другими журналистами перешёл в штат вновь созданного телеканала ТВС, который в марте 2002 года выиграл конкурс на вещание и 1 июня 2002 года начал вещание на «шестой кнопке». С июня 2002 года по июнь 2003 года Владимир Кара-Мурза — ведущий программ «Грани», «Место печати» и «Тушите свет» на телеканале ТВС. Последний эфир на ТВС провёл 19 июня 2003 года. Телеканал ТВС был отключён от эфира по распоряжению Министерства печати РФ 22 июня 2003 года.

С 11 августа 2003 года по лето 2008 года — ведущий информационной программы «Сейчас в России» на телеканале RTVi.

С декабря 2011 года по март 2012 года в эфире «Главное за неделю с Владимиром Кара-Мурзой» на Сетевом общественном телевидении.

Радио

На «Эхо Москвы» в июле 2003 года шла «Реплика Кара-Мурзы», с 2003 по 2007 год там же — соведущий программы «Ну и денёк», с 2006 года по настоящее время совместно (до 2013) с RTVi выходит еженедельная авторская итоговую передача «Грани недели с Владимиром Кара-Мурзой». С 2005 года также работает на радиостанции «Свобода» с будничным ежедневным ток-шоу «Грани времени».

Печатные издания

С февраля 2014 года — колумнист в газете «Собеседник».

Политические взгляды

В 2004 году стал одним из создателей оппозиционного «Комитета-2008».

Семья

Женат вторым браком. Сын от первого — общественный деятель, политик и публицист Владимир Кара-Мурза (мл.).

Ссылки

• [www.echo.msk.ru/guests/734/ Владимир Кара-Мурза на сайте «Эхо Москвы»]
• [www.politcom.ru/3163.html Владимир Кара-Мурза: «Главный наш враг не Путин, а отсутствие свободного выбора»]
• [mailbee.ru/opinions/interview/104-kara-murza Владимир Кара-Мурза: «Пусть убираются в Челси или в Нью-Йорк»]

Фрагмент генеалогического древа семьи Кара-Мурза

Сергей Георгиевич (1876—1956)

Георгий (1906—1945)

Алексей (1914—1988)

Сергей (род. 1939)

Алексей (род. 1956)

Владимир (род. 1959)

Владимир (род. 1981)

Отрывок, характеризующий Кара-Мурза, Владимир Алексеевич

Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.