Качиони, Иван Петрович

Иван Петрович Качиони
Дата рождения:	7 января 1877(1877-01-07)
Дата смерти:	после 1917
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Образование:	Симбирский кадетский корпус
Партия:	Союз 17 октября
Род деятельности:	член Государственной думы IV созыва от Пензенской губернии

Ива́н Петро́вич Качио́ни (7 января 1877 — после мая 1917) — русский офицер и общественный деятель, член IV Государственной думы от Пензенской губернии.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Владимирской губернии. Землевладелец Пензенской и Таврической губерний (2800 десятин, часть земли — в совместном владении с братом).

Окончил Симбирский кадетский корпус и Константиновское артиллерийское училище по 1-му разряду (1896), откуда был выпущен подпоручиком в Туркестанскую артиллерийскую бригаду.

В 1900 году вышел в запас в чине подпоручика и поселился в своем имении хуторе Чекай Городищенского уезда Пензенской губернии, где занялся сельским хозяйством и общественной деятельностью. Избирался гласным Городищенского уездного (с 1902) и Пензенского губернского (по 1907) земских собраний. Был членом «Союза 17 октября».

В 1907—1911 годах жил и занимался хозяйством в своем крымском имении Орталан Феодосийского уезда. В 1911 году вернулся в Пензенскую губернию, в имение Ильмино Городищенского уезда, где также занялся сельским хозяйством.

В 1912 году был избран членом Государственной думы от Пензенской губернии. Входил во фракцию октябристов, после её раскола — в группу «Союза 17 октября». Состоял докладчиком комиссии по военным и морским делам, а также членом комиссий: земельной, по военным и морским делам, и по переселенческим делам. Был членом Прогрессивного блока.

В конце июня 1915 года у Качиони произошло кровоизлияние в мозг, после чего он лечился на Кавказских минеральных водах. Весной 1917 его здоровье резко ухудшилось, и в мае 1917 Иван Петрович получил от ВКГД разрешение на выезд с сопровождением в Пензу в связи с болезнью.

Судьба после 1917 года неизвестна. Был женат, имел двоих детей.

Источники

• 4-й созыв Государственной думы: Художественный фототип. альбом с портретами и биографиями. — Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанского, 1913.
• [www.tez-rus.net/ViewGood30713.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Москва. РОССПЭН. 2008.]

Отрывок, характеризующий Качиони, Иван Петрович

– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…