Кегеян, Арутюн Левонович

Арутюн Кегеян
Общая информация
Полное имя	Арутюн Левонович Кегеян
Родился	9 апреля 1930(1930-04-09) Афины, Греция
Умер	17 апреля 2015(2015-04-17) (85 лет) Ереван, Армения
Гражданство	СССР СССР → Армения Армения
Рост	172 см
Вес	68 кг
Позиция	полузащитник (ранее — нападающий)
Карьера
Молодёжные клубы
1944—1946	Динамо (Ереван)
Клубная карьера*
1949—1954	Динамо/Спартак (Ереван)	124 (17)
1955	Спартак (Москва)	11 (4)
1956—1961	Спартак (Ереван)	123 (25)
Тренерская карьера
1962	Спартак (Ереван)	начальник команды
1962	Спартак (Ереван)	старший тренер
1962	Спартак (Ереван)
1971—1974	Арарат (Ереван)	тренер
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Арутю́н Лево́нович Кегея́н (арм. Հարություն Լևոնի Քեհեյան; 9 апреля 1930, Афины, Греция — 17 апреля 2015, Ереван, Армения) — советский футболист, полузащитник, ранее игравший на позиции нападающего. Мастер спорта (1959), заслуженный мастер спорта СССР (1960), Заслуженный тренер Армянской ССР (1970).

Клубная карьера

Кегеян является одним из самых ярких индивидуальностей армянского футбола. В 1960 году первым из армянских футболистов получил звание заслуженного мастера спорта и долгое время оставался единственным в Армении заслуженным мастером спорта по футболу. Кегеян в составе ереванского «Спартака» участвовал в финальном матче на Кубок СССР по футболу 1954 года против киевского «Динамо».

Кегеян был футболистом универсального плана: успешно играл и на месте правого инсайда, и в средней линии. Отлично видел поле, много комбинировал, обладал уникальным дриблингом. Эти качества привлекли внимание тренеров московского «Спартака», и он был приглашен в 1955 году в столичный клуб, где его партнёрами были будущие олимпийские чемпионы: Н. Симонян, А. Ильин, Б. Татушин, А. Исаев, И. Нетто и др.

Вот как описывает журналист Аксель Вартанян эпизод с участием Арутюна Кегеяна из товарищеского матча 1955 года «Спартак» — «Вулверхэмптон»:

Сальников с Кегяном затеяли в центре поля перепасовку в движении. Когда до ворот оставалось метров тридцать, Кегян рванул в штрафную. На его ложный манёвр клюнули два защитника, а партнер отдал все, что имел, оставшемуся на мгновение свободным Исаеву, и тот с хода нанес по катящемуся мячу редкий по силе, точности и красоте удар под перекладину. Вкуснятина!

— [www.sport-express.ru/newspaper/2010-06-07/7_1/ ЛЕТОПИСЬ Акселя ВАРТАНЯНА. 1955 год. Часть пятая]

Привлекался в состав сборной СССР и играл в товарищеских матчах.

Достижения

• «Арарат» (Ереван)
  • Финалист Кубка СССР: 1954

• «Спартак» (Москва)
  • Серебряный призёр чемпионата СССР: 1955

Личная жизнь

• Зять — Артюша Мовсесян, внук — Саркис Мовсесян.

Ссылки

• [footballfacts.ru/players/106461 Профиль на сайте FootballFacts.ru]
• [ru.hayazg.info/Кегеян_Арутюн_Левонович Энциклопедия фонда «Хайазг»]
• [www.ararat73.com/rus/news/news13.htm Первый заслуженный // Портал «Арарат 73», 16.02.2007]

Отрывок, характеризующий Кегеян, Арутюн Левонович

И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.