Маслов, Виктор Александрович

Виктор Маслов
Общая информация
Полное имя	Виктор Александрович Маслов
Прозвище	Дед
Родился	14 апреля (27 апреля) 1910(1910-04-27) Москва, Российская империя
Умер	11 мая 1977(1977-05-11) (67 лет) Москва, СССР
Гражданство	СССР
Рост	178 см
Вес	76 кг
Позиция	полузащитник
Карьера
Клубная карьера*
1927—1930	Команда горняков
1930	РДПК
1931—1940	Торпедо (Москва)	66+1 (1)
1941	Профсоюзы-1	5 (0)
1941—1942	Торпедо (Москва)
Тренерская карьера
1945	Торпедо (Москва)
1946—1948	Торпедо (Москва)
1949—1951	Торпедо (Горький)
1952—1953	Торпедо (Москва)
1954—1956	ФШМ
1956	Буревестник (Кишинёв)
1957—1961	Торпедо (Москва)
1962—1963	СКА (Ростов-на-Дону)
1964—1970	Динамо (Киев)
1971—1973	Торпедо (Москва)
1975	Арарат (Ереван)
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Ви́ктор Алекса́ндрович Ма́слов (14 (27) апреля 1910, Москва, Российская империя — 11 мая 1977, Москва, СССР) — советский футболист и тренер, полузащитник. Мастер спорта СССР, заслуженный тренер Украинской ССР (1966), заслуженный тренер СССР (1960). Входит в число 50-ти лучших тренеров 50-летия по версии журнала World Soccer.

Биография

Начал играть в 1927 году в Москве в клубной команде «Горняков». В 1930 стал футболистом РДПК, на базе которого был создан клуб «Торпедо», который до 1936 года назывался АМО и ЗиС. В 1936—1939 года был капитаном команды. В 1941 году, по реорганизации клуба «Торпедо», защищал цвета команды «Профсоюзы-1». После единственного сезона «Профсоюзы» были расформированы, и он вернулся в «Торпедо». В 1942 году Маслов завершил игровую карьеру.

Был капитаном «Торпедо» в 1936—1939 годах.

Тренерскую карьеру начал в родном «Торпедо». Старший тренер ФШМ с 1954 года по октябрь 1956 года. В 1957 году Маслов в четвёртый раз возглавил «Торпедо». В 1960 году он добился с клубом большой успеха — выиграл чемпионат и Кубок СССР, но через год был уволен. После этого, Маслов два сезона проработал с клубом СКА и недолго возглавлял сборную Вооружённых сил СССР — чемпиона Дружественных армий (Вьетнам-1963).

В 1964 году Маслов возглавил киевское «Динамо». Одним из первых его шагов на посту главного тренера клуба стало отчисление большей части футболистов, составлявших основной состав команды. Это было сделано для изменения тактического «рисунка» игры клуба, который, по мнению Маслова, должен был быть основан на физическом превосходстве над соперником. По другой версии, смена части состава объяснялась существовавшей в клубе напряжённостью, связанная с наличием в коллективе группировок, однако эта версия отвергалась игроками «Динамо». В «Динамо» Маслов проработал 6 лет. Он привёл клуб к 3 выигрышам чемпионата СССР и двум победам в кубке страны, при этом в 1966 году клуб, под его руководством сделал победный «дубль». Еще одним успехом можно считать победу над обладателем Кубка Чемпионов шотландским «Селтиком». Маслов был уволен из «Динамо» в 1970 году, после того как клуб занял 7-е место в чемпионате:

«„Динамо“ поехало в Москву, на игру с ЦСКА. Неожиданно вместе с командой в гостинице „Россия“ объявился представитель украинского спорткомитета Мизяк, который к футболу не имел ни малейшего отношения, а отвечал в своем ведомстве за зимние виды спорта. Именно этому человеку наши трусливые футбольные вожди и поручили объявить Маслову, что в его услугах Киев больше не нуждается. Когда Маслов вернулся из гостиничного номера Мизяка в свой номер, на нем лица не было: „Андрей, — попросил он меня, — сходи в буфет и возьми пару бутылок коньяка. Обмоем мое увольнение“. Помолчал и горько добавил: „Спасибо, что хоть дома, в Москве, сказали, а не где-нибудь на станции Раздельная“. Как играли на следующий день — не помню. Уезжаем в аэропорт — а он остается. В глазах у Деда — такая тоска! И слезы, которых никто никогда прежде не видел… В Киев он позже, когда немного отболело, все же наведался: сдать дела и вернуть ключи от служебной квартиры…» Андрей Биба

Последним клубом Маслова стал «Арарат», куда он попал по рекомендации Никиты Симоняна. С этой командой он выиграл Кубок СССР в 1975 году.

Один из новаторов в СССР и в мире по применению тактической схемы 4-4-2. Одним из первых в Советском Союзе перевёл крайних форвардов на позиции полузащитников, для обострения фланговой игры; при этом, при защите фланговые игроки помогали обороне. В защитных построения Маслов всегда практиковал зонную защиту. Некоторыми футбольными экспертами Маслов признаётся, как один из основоположников и прародителей «тотального футбола», который впоследствии применялся Ринусом Михелсом.

С 1983 года юношеские команды разыгрывают приз памяти Маслова. Маслов — автор множества научных статей о футболе в журнале «Футбол—Хоккей».

Похоронен на участке 13-а Долгопрудненского кладбища.

Выступления

• Команда «Горняков» (1927—1930)
• РДПК (1930)
• АМО, ЗиС, «Торпедо» Москва (1931—1940, с июля 1941 по 1942)
• «Профсоюзы-1» (1941)

Командные достижения

• Провёл в чемпионатах СССР 66 матчей, забил 1 гол.
• Серебряный призёр чемпионата Москвы 1934 и 1935 годов.
• Бронзовый призёр чемпионата Москвы 1934 года.
• Победитель Кубка ВЦСПС 1932.
• Победив во Всемирной Спартакиаде Французского Спортсоюза, стал участником победной поездки московского «Торпедо» во Францию в 1938 году. Исполнял обязанности играющего тренера.

Тренерская карьера

• «Торпедо» Москва (1945 — август 1945, 1946 — июль 1948, 1952 — август 1953, 1957—1961, 1971 — август 1973).
• «Торпедо» Горький (1949—1951).
• Старший тренер ФШМ (1954 — октябрь 1956).
• СКА Ростов-на-Дону (1962—1963).
• Сборная Вооружённых сил СССР (1963).
• «Динамо» Киев (1964— сентябрь 1970).
• «Арарат» Ереван (1975).

Тренерские достижения

«Торпедо» Москва

• Чемпион СССР: 1960.
• Серебряный призёр чемпионата СССР: 1957, 1961.
• Бронзовый призёр чемпионата СССР: 1945, 1953.
• Обладатель Кубка СССР: 1952, 1960, 1972.
• Финалист Кубка СССР: 1958, 1961.

СКА Ростов-на-Дону

• 4-е место в чемпионате СССР 1963.

«Динамо» Киев

• Чемпион СССР: 1966, 1967, 1968.
• Серебряный призёр чемпионата СССР: 1965, 1969.
• Обладатель Кубка СССР: 1964, 1966.

«Арарат» Ереван

• Обладатель Кубка СССР: 1975.

Сборная вооружённых сил СССР

• Сборная вооружённых сил СССР стала чемпионом Дружественных армий на турнире во Вьетнаме в 1963 году, и Маслов был одним из её тренеров.

Личные достижения

• Попал в список 55-ти лучших игроков в 1938 году — № 5.
• Кавалер ордена Трудового Красного Знамени (1968).

Ссылки

• [www.zatorpedo.narod.ru/zalslavy/maslov.html Виктор Александрович в Зале славы сайта болельщиков «Торпедо»]
• [klisf.info/numeric/index.app?cmd=ln&lang=ru&id=608899402105979 Профиль на КЛИСФ]
• [sport-necropol.narod.ru/maslov.html Спортивный некрополь]

Отрывок, характеризующий Маслов, Виктор Александрович

– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.